Сказ о герое

Давно минули те событья,
Сменились люди, времена,
Не раз перерождались листья,
Слегка приврали письмена.
Всё было раньше по-другому
И кажется, что без затей
Все жили, как-то по-простому...
В истории минувших дней.

Арбат московский. Все из сруба
Дома добротные. Дворы
Для бытности своей сугубо,
Людьми давно разделены.
Из камня высятся палаты,
Сказать, совсем недалеко,
Там разместились кто богато
Живёт. Дворяне и ещё...

Какая всё же блажь и дивность.
Одни имеют огород,
Растят другие рядом живность,
Кто лавкой почует живот.
Вон кучер, спит в своей повозке,
Разносит письма почтальон,
Обтёсывает плотник доски,
Мясник орудует ножом...
И всё живёт, и все при деле.

Минуло сорок лет, когда
Сей город, из благой знать цели,
Сожгли, практически дотла.

Вот наш герой застал немного,
Успел побить французский люд,
Прямой не выдалась дорога...
Его все Тихоном зовут.
Немногословен, крепкий очень,
В годах, слегка за шестьдесят.
С рассвета до глубокой ночи
Его глаза за всем глядят.
Одет: фуражка и рубаха,
Холщовый фартук, сапоги
И на груди большая бляха,
Где буквы с цифрами видны.

Нет, нелегко, скажу вам честно,
Порядок поддержать кругом,
Но он справляется. Известно.

А вон и Тихон. Дворник он.

Был летний день, вполне обычный.
Скрывались люди от жары.
До вечера, вполне привычно,
Совсем, все улицы пусты.
Одни попрятались в трактирах,
Другие нежились в домах,
Ища спасенье в эликсирах
И не томясь в своих делах.

Вбежала к Тихону в дом Фрося.
- Ой, батюшка, вражьё кругом.
- Да, что стряслось?
              - Аптекарь Ося
И лавочник Игнат тайком
Велели подселить на время
В мой дом, какого-то дружка.
- И что?
     - К чему мне это бремя?
Он без прописного листа.
- Не бойся. Я слежу-то зорко.
Приезжего проверю в раз.
Ты лучше думай, чтоб уборка
Прошла по графику у нас.
- Голубчик, всё по уговору...

Уж со спокойною душой,
По окончанью разговора,
Пошла та женщина домой.

А Тихон поспешил в аптеку,
Чтоб Ося разъяснил ему,
Какому это человеку
Он ищет угол и еду?

- Из родственного интересу... -
Сказал аптекарь, пряча взгляд.
- На днях приедет из Одессы
Моей жены родимый брат.
- Без надлежащего, знать, вида. -
В лице был дворник крайне строг.
- Нужда иль горе, иль обида.
Пускать не стану на порог.
- Ну, что ты, просто комнатушку,
Харчей немного, в аккурат.
А я тебе налью косушку,
Да и насыплю чуть деньжат.
- Ты, видимо, стареешь Ося
Или страдаешь глухотой?
Ответ мой, нет, что не стряслося.

Ушёл, дверь, хлопнув за собой.

Прошла обыденно неделя.
У Фроси, вдруг завёлся хряк,
Хотя все знали, что на деле,
Купить-то не могла никак.
А ночью ей ещё, в придаток,
Во двор сгрузили и корма.

Извозчик был предельно краток.
- Купила.
       - Проясним с утра. -
Сказал, задумчиво так Тихон,
Когда утих повозки скрип.
- С каким связалась Фрося лихом,
Что сразу взрослый хряк прилип.

Наутро Фрося сразу в слёзы.
- Да, поселенец, всё его.
Коль не пустила бы, угрозы
Или страшней ещё чего.
А так, нелишние деньжонки...
Он сам худющий, как босяк...
И в чём там держится душонка?
Но важный...
          - Значит, Фрося, так.
Никто не должен знать про гостя,
Не то отведаешь плетей.
- Ну, батюшка, я не со злости.
- Иди уж, глупая.
                «Чёрт с ней.
Мне нужно срочно Благородье
Представить посему доклад.
Зачем в убогое угодье
Селится тайно? Супостат...».

Недалеко был департамент
(Рабочий полицейский дом
Из камня, убранный в орнамент
И кованый забор кругом).

Там Тихон доложил подробно
И чёткий получил наказ:
«Войти в доверье». Так удобно
Не отрывать от гостя глаз.

У Оси выпросив монеты,
Представив будто бы шантаж,
Списал особые приметы
И доложил всё дворник наш.

Потом, расследуя детали,
Открылось, расставляясь в ряд,
Что поселенец на вокзале,
Задумал заложить заряд
И что он в розыске два года,
Что кличат Яшкою его.

«Лишить немедленно свободы!»
Вещало срочное письмо.

Впервые обер-полицейский
Не посетил вдруг ресторан,
Где он за завтрак европейский
Платил всегда червонцем там,
А сдачей было восемь трёшек
И рубль, что давал на чай,
Забрав с собой ещё лепёшек,
Он уезжал, довольный в край.

Не так страшны погром и кража...
Я благодетелю не мил? -
Кричал приказчик «Эрмитажа».
Ох, Николай Ильич... Нет сил...

Большое тайное собранье
С полуночи собрал глава,
Где он вещая, в назиданье,
Распоряжался.
            - К нам сюда
Уж выехала с Петрограда,
Как милость Батюшки-царя,
Солдат солидная армада,
Бог знает сколько. Знаю я,
Им велено в своих мундирах,
Отвлечь сговорщиков. Так вот,
Как будто праздники в трактирах
И... чёрт ещё там разберёт
Замысловатого их плана...
Покамест, пьянки и гульба,
Мы наблюдаем неустанно...
Чай приключится, где стрельба.
Не будет паники в народе
И весь гнилой, преступный люд,
Как бы в обычном обиходе,
На оный свет тайком сведут.
Про главаря... Так на Арбате
Поджечь нам велено избу,
Гнедых погоним на закате,
А Яшка, отданный огню,
Спастись не сможет. Так, что дело,
Сказать по чести, мудрено,
Хитро продуманно, умело.
Никто не должен знать. Никто!

Собранье разошлось к обеду,
А вечером, того же дня,
По крайне тайному завету,
Пребыли первые войска:
Кавалергардов эскадроны,
И артиллерия, потом
Преображенцев батальоны,
Последний конным стал полком.
Два дня свозились все вояки,
Занявши девять поездов,
Мундиров и отличий всяких,
И всяких званий и чинов.

Хозяйка (Фрося) у соседа,
Пока вечерний холодок,
Вела душевною беседу,
Когда затеяли поджёг.
Не отворялось к ночи ставней.
Подпёрли изначально дверь,
Облили смесью, что бы славней
Горело и зажгли теперь.
Дом вспыхнул, будто хворостина,
Собралась, охая, толпа.
Бил колокол, то знать дружина
Пожарная спешит сюда.
Тащили вёдра и ушата,
Спасать соседние дома...

- Там, святы батюшки, ребяты...
Ребёнок с посиленцем... А... -
Вопила со слезами Фрося.
- Ой, Тихон, Ольги нашей дочь
И родственник, ещё там Оси...
О, святый Боже... Как помочь?

Облился Тихон вмиг водою
И скрылся сразу же в огне,
Пред удивлённою толпою,
В той неразборной суете.

Гнедые подбегали звонко.

В тот миг и Тихон из огня
Нёс поселенца и ребёнка.

- Всех в лазарет.
              - Скорей сюда.

Раздались громкие приказы...

Команда справилась с огнём,
Конечно же, сказать, не сразу.
Дотла сгорел добротный дом.

Наутро, будочник и Тихон
Вели привычно разговор.
- Как ты вчера с огнища лихо
Их выволок...
            - Там был подпор.
- Ой, немели ты небылицы.
Вон подгорела ветка та
И раскорячилась.
               - Девица,
Как неживая.
           - Чепуха.
- Аптекарь не открылся, странно...
И лавка.
        - Ведаем всё, да.
Игната с Осею, ведь с пьяну
Стрельнули давича… вчера.
Девчушка выжила малая,
А поселенца-то того
Не довезли. Судьба такая.
- А Фрося.
        - Справим дом ещё.
Приедет, Тихон, Царь с веленьем
И явит милостью своей
Тебе бумагу и почтенье,
Мол, за спасение людей.

Так бабке бабка о прабабке
Поведала, ещё малой,
Когда в реке стирали тряпки,
Посуду чистили золой.
А правда или небылица?
Судить, всё ж не посмею я…
Не знал людей, не видел лица,
Что жили издавна… тогда…