Про поэта Гаврилу Недержавина

(Писал, отталкиваясь от образа Гаврилы, воспетого Ильфом и Петровым).

Напомню классические строки:
"Служил Гаврила хлебопёком,
Гаврила булки испекал".

Гаврила был, нет, слыл поэтом,
Известность кое-где снискал.
И он любил занятье это,
Стихи как булки испекал.

Имея нюх литературный,
Он знал, о чем и как писать,
Вставлял он часто нецензурное,
Порой тревожа чью-то мать.

На жизнь смотрел Гаврила с тыла
А ракурс - ниже чуть спины.
"Спрос - главное! Спрос - это сила!
Раз покупают, мы нужны!"

Я в руки взял. "Г. Недержавин".
Что Не-Державин, ясно мне.
И Не-Коржавин, и Не-Славин.
С любым сравни и будет - Не.

Я глубже вник. "Гаврилиада"!
Не пушкинская. Голый секс.
На женщин автор смотрит взглядом...
Точь-в-точь как на собачек  Рекс.

Гаврилу, встретив ненароком,
Сказал: «Когда тебя читал,
Петрова с Ильфом вспоминал.
Уж лучше б был ты хлебопёком,
Уж лучше б булки испекал.

Ведь хлебопёком быть почетно,
Позорно порноделом быть,
Скотом, рифмующим животным,
В глазах читателей прослыть.

Что ж, много есть у нас дебилов
И сладострастных порнофилов.
На них работаешь, Гаврила?
Весь сборник твой, Г.Недержавин -
Похабных мыслей недержание!»

Не согласился, нет, Гаврила,
Что так писать нехорошо.
Взъярился: "Я - поэт дебилов?"
И в наступленье перешел.

"Вы говорите - матерщина?
А посмотрите у Старшинова!
Советуете поскромнее?
А вы читали Ерофеева?

"Не продается вдохновенье?"
Да! Если нечего продать!
Все продаются, даже гении!
Есть спрос, а значит - предложение.
Я - как и все, ядрена мать!

Итог такой - с тех пор Гаврила
Еще бесстыдней стал в стихах
Для секс-маньяков и дебилов.
И сам он сотворил свой крах.

Гаврила, вот как это было,
Читал, шокируя весь зал.
И зал взорвался. Крик: "Гаврилу
На мыло!" Вот такой скандал.

Теперь уж он не ходит гордо,
И выступать он перестал.
Причина? А набили морду!
И очень сильно. Вот финал!

Пусть Не-Державин, Не-Коржавин,
Здесь у меня претензий нет.
Честь потерял. Забыл. Оставил.
А это значит - Не-поэт.

С тех пор пропал Гаврилы след.
И вот в метро чрез пару лет
Гаврилу вижу. Он – «здорово!»
Я – «Здравствуй!. Где - ты?» Он сказал:
«Все вышло как у Ильф-Петрова:
Гаврила булки испекал!»

Оставил он стихосложенье
И внял совету моему.
Занялся он хлебопеченьем
В пекарне малой на дому.

Признал, что он поэт бездарный
И по заслугам вилы в бок,
Но жизнь свою прожил не даром -
Ведь тыщи булок он испек,
И в этих булках знает толк!
    
Я пробовал. Вот объедение!
"Скажи, Гаврила, в чем секрет?
Не булки, а "хлеботворения".
Ты в булках - истинный поэт!"