Нелюбимой

                Соловьёву Виталию Васильевичу.


                И всё-таки я пгав или не пгав?
               
                Граф,кф. "Гусарская баллада".


Лимонный,лунный свет настольной лампы
И ты,чужого мира человек,
Губами вдруг щеки коснулся мягко,
К груди моей прижался, замерев.

Я помню,помню всё:что ты не плакала
К плечу склонясь каштановой копной,
Что с подоконника мимозой пахло,
Что от тебя пахнУло мне весной.

Потом прошло моё недоуменье
И подошла застенчивая грусть.
С каким-то туповатым изумленьем
Я слушал лихорадочный твой пульс.

Я говорил: Не надо,ну зачем же,
Девчонка,милая,зачем же я тебе?
И льдинкой холод наползал на сердце,
И червь сомненья корчился в уме.

А ты глаза в моей рубашке прятала
И по спине твоей бежала дрожь.
А у меня в сознаньи дико плакало
Что это ложь,что это только ложь.

Что ты прекрасна юным,гибким телом,
Что идеален твой скульптурный зад,
Но прелести твои, увы, не грели,
Как и твои туманные глаза.

Желаний,снов капризная обитель,
Тебе всё доставалось просто так,
Тебе понравилась игрушка- Витя,
Меланхоличный и смешной чудак.

Твоя машина, эти мама, папа
И тётя знаменитая не в счёт.
Ты знала ль цену судорожной лапе
Что всё во мне уродует и рвет?...

А ты ждала, наверно, поцелуя.
Но, отвернув глаза свои в окно,
Я глухо молвил: Я люблю другую,
Люблю безумно и люблю давно.

И знаешь, тоже от тебя не скрою,
Я не могу играться, ну вот так...
Прости меня неистовый Бетховен
Что не сказал тогда твои слова*.

Ты уходила долго, скучно, нудно,
Ты видела,что одиночеству я рад.
У двери  ты изобразила трудный,
Презрительный и оскорблённый взгляд.

Остался я один опустошенный,
Тем что скрываюсь, мучаюсь, и лгу,
Что ухожу вот от таких "влюблённых",
Тем что любить по-скотски не могу.

И,засыпая, я с тяжёлым чувством
Сказал с усмешкой горькою себе:
Да,милый,это трудное искусство
Подладиться к поганенькой судьбе.