Ожидание сказки...

Ожидание сказки...



Рука унизанная кольцами подносит сигарету к ярко
алеющему рту.
Глаза женщины закрыты, и если бы не этот жест, можно
подумать, что она спит, или умерла -  так неподвижно ее
тело.
Она лежит на спине.
Голова склонилась к левому плечу.
Правая нога покоится на левой.
Руки вытянуты вдоль тела.
В пальцах левой - длинная чёрная сигарета.
Юноша неотрывно следит за этой рукой из-под тяжелых
век.
Ему кажется, дотлев, сигарета обожжет пальцы
женщины.
Но нет, всё обходится.
Юноша вынимает из рук спутницы сигарету и мнет ее в
пепельнице.
Он сидит в удобном кресле вытянув длинные ноги.
Чёрные волосы, как два крыла обрамляют его бледное
лицо.
Нежная худая шея выступает из ворота ослепительно
белой сорочки.
Что связывает этих двух людей?
Немолодую женщину, неподвижно лежащую на диване и
юношу в кресле. Что занесло их в этот клуб, на это
чаепитие.
Женщина открывает глаза.
Она будто возвращается на эту землю откуда-то издалека.
Откуда возвращаться труднее, чем туда попасть.
Мужчина уже побывал там.
И когда женщина впала в забытье, молча молился, чтобы
она поскорее вернулась из этого мрака, из этого холода...
Как ты?
Всё нормально. Всё хорошо. Где моя сигарета?
Ты обещал мне одну сигарету.
Ты что? Можешь нарушить данное слово?
Ему было смешно слушать этот детский лепет - курить во
время и сразу после сердечного приступа.
Но он еще так мало знал ее. Он был так молод.
Он боялся указывать ей, как жить, что делать.
Боялся показаться смешным, невзрослым...
Какой он деспотичный, думала она.
Под тяжестью его взгляда я чувствую себя маленькой
девочкой.
Мне приятно подчиняться. Но я боюсь его.
Я боюсь той власти, которую он приобретает надо мной.
Боюсь показать, насколько боюсь...
Кажется, еще чуть-чуть и он поймет...
И тогда всё рухнет.
Всё, что воздвигалось с таким трудом.
Весь этот фантастический мир, в котором так искусно
переплелись вымысел и правда.
Она жила в этом вымышленном мире.
Жила уже много лет, а он, попав в него был очарован,
опьянен.
Ему хотелось поддерживать это хрупкое состояние
полуправды, полувымысла. Длить и длить свое
пребывание в этой нереальной реальности.
Но всегда он чувствовал себя Золушкой на вожделенном
балу.
Всегда помнил, что стрелки часов встанут вертикально,
как солдатики.
Пробьет полночь. И чары развеются.
Еще ни разу за порогом полночи не ждало его
продолжение дивной сказки. Этой упоительной близости
родных душ и тревожного покоя...
Этой сказки он ждал весь месяц.
Вся жизнь превратилась в ожидание.
Иногда дни летели стремительно, иногда текли вязкой
патокой.
И уж точно перед отъездом туда, в сказку, время
замирало совершенно.
Останавливало свой бег.
И он уже не мог адекватно реагировать на происходящее
вокруг.
Он просто не видел этого происходящего.
Он выпадал из него.
Сначала в мыслях своих. А потом физически.
Он уезжал. Уезжал в её город.
Приезд его был праздником для неё.
Нет, конечно она не скакала на одной ножке.
Но спокойствие её было зыбким.
Под ним угадывался стремительный бег её сумасшедшей,
горячей крови.
Она всё делала заранее.
И всё свое время и внимание отдавала ему.
Она мало двигалась. Всё нужное располагалось у неё под
рукой.
Ей почти не приходилось прилагать усилий, чтобы
накормить его, или угостить чаем. Всё было продумано до
мелочей и избавляло от лишнего мельтешения и суеты.
Было так тихо. Так спокойно.
Иногда ему казалось, что он один.
Он почти научился не замечать её, не слышать её голоса,
рассказывающего ему бесконечные истории.
И он почти научился расслабляться от того тепла,
которое дарили её маленькие руки.
Женщина сидела в кресле, а он располагался на полу.
Спиной к ней.
И она гладила его голову невесомыми движениями,
которые существовали, возможно, лишь в его
воображении.
Иногда, как сегодня, они выбирались из дома.
Или гуляли в лесу. И тогда он мог дышать полной грудью.
Молчать.
Или говорить о чём-то. О чём угодно. Просто говорить.
А иной раз они ходили в какие-то незнакомые места.
И он чувствовал себя защитником. Единственным
рыцарем, еще оставшимся на этой земле.
Уж больно слабой и беспомощной была его подруга.
Они проводили вместе сутки.
Без сна.
Просто в покое.
Даже вне дома, они умудрялись находиться в покое.
В безмятежном состоянии похожем на наркотический
сон.
А потом она провожала его.
В машине, мчащейся в аэропорт, они сидели рядом.
Она держала его прохладную руку. Её ладонь была
влажной от слабости.
Потом он шел на посадку в самолет. Иногда видел ее в
толпе провожающих.
Иногда ему просто казалось, что он видит ее.
Он не представлял, как она добирается до дома. Хватает
ли у нее на это сил.
Или их хватает лишь на то, чтобы добраться до
ближайшего кресла в зале ожидания.
Он не знал этого.
Он летел домой.
Он летел в ожидание новой сказки.



РИНА ФЕЛИКС