двенадцать тысяч лун
для МЛ, ясное дело
Выходя из терпкой трясины сна,
завязав шнурки невозможной яви,
загляни в блестящие у окна
— что вот-вот стекло целиком продавят —
не твои глаза.
Может быть, твои?
Разобрал бы — вот и конец виденьям.
Но лишь в устьи принятой колеи
что-то есть, что требует объясненья:
отчего метла барахлит опять,
Маргариту сбрасывая на крышу?
Только крыша едет и едет вспять —
мастера об этом уже не пишут.
Почему на лунных дорожках нет
на несчастный случай пустых обочин?
Неужели снова съезжать в кювет
и годами ждать подходящей ночи?
Неужели ты, неужели я,
неужели нам не заделать примус,
что заварит корочки бытия
плюс сырую будущность, память минус?
Неужели нам не договорить
в анфиладе выветрившихся комнат?
Арестанта, закованного внутри,
прокуратор помнит.
Конечно, помнит.
Свидетельство о публикации №117041907885