Синдром

Ни для кого не секрет, что я часто сравниваю его со змеем. К тому же у него на пальцах кольца в виде змей. А ещё я не могу называть его по имени, я начинаю задыхаться. Метафоры, господа, метафоры - ими полны мои стихи, поэтому многие их не понимают.




Ночь убьёт меня снова сегодня часу во втором,
Снова рук моих холод дрожащий не будет согрет.
Я сюда из Стокгольма привёз свой синдром
Вместе с запахом сигарет.
Вместе с запахом мужского парфюма и звоном бокала,
Вместе с бликом на стёклах очков и на лязге цепей.
Стены плавятся, разум шатается, мира мало,
В мире тесно, мучительно вязко, он полон зверей.
От нетвёрдой походки земля из-под ног уходит,
Стоит только в прохожих увидеть знакомость сходства.
Не тюрьма - страшный карцер, и душу от страха сводит
Перед собственной жаждой звериного превосходства.
Но в объятьях змеиных колец невозможно согреться,
Так моим упивался удушьем смеющийся взгляд.
Поцелуем аспидного яда растерзано сердце,
Я рыдаю, а сердце с тоской влюблено в этот яд.

Ночь убьёт меня снова сегодня часу во втором,
Сотни тысяч подобных часов ждут меня впереди.
Я сюда из Стокгольма привёз свой синдром
Вместе с дырой в груди.
Вместе с тихой дорожкой из слёз по щекам поздней ночью,
Вместе с гадким желаньем тонуть в грязной грубости рук.
Разум плавится, стены шатаются, душно очень,
Тошно очень считать учащённый межрёберный стук.
И в каком-то безумстве от боли кляня всех на свете,
Преклоняясь и плача, проклятье своё берегу.
Тихо прячу глаза, чтоб случайно никто не заметил,
Как я сам от себя в сотый раз безуспешно бегу.
Но в объятьях змеиных колец невозможно согреться,
Так моим упивался удушьем смеющийся взгляд.
Поцелуем аспидного яда растерзано сердце,
Я рыдаю, а сердце с тоской влюблено в этот яд.