Стихоград. Жемчужный архив-2

Жемчуг призрачный


~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~
ПРИЗРАЧНЫЙ ЖЕМЧУГ
Автор: Феана (Мгновения Феано)
Авторская страница: http://proza.ru/avtor/feana
(http://stihi.ru/avtor/feanno)


Время на Вечность устало смотрело,
Тайно надеясь на встречу в дали,
Оды слагая, лгало неумело:
- Скоро узнаешь о силе любви!
Я караван собрало с жемчугами,
Храмы я строю тебе лишь одной,
О, несравненная, ты временами
Правишь извечно, тайну открой!

Будем ли счастливы вместе с тобою,
Долго ли ждать мне сказочный миг?

Вечность качала лишь головою:

- Время, ты - рабства вечного лик!
Я же свободу свободным дарую,
Встреча убьёт тебя, не подходи,
Зря собираешь в свою кладовую
Призрачный жемчуг, годы пути...

Мой человек временам неподвластен,
И караваны ему ни к чему,
Он совершенен, чист и прекрасен,
Он гармоничен Богу, Уму.

Ты ненадёжно, Время, с тобою
Лишь перемены всюду, всегда,
Мой человек управляет волною
Вечной стихии. А города,
Те, что ты строишь с тайной надеждой,
Как муравейники мира обмана.
Вечен твой бег в рукавах нежно-млечных,
Тем и довольствуйся, тем будь и радо.

- Ложь моя, "правда", естественна в летах,
Где ж равновесье, а Истина где? -
Так вопрошало Время в сонетах,
Не сознавая, что "вечно" в узде...
Первоисточник:   http://kovcheg.ucoz.ru/forum/11-2823-1




~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~;
Я ДОЛЖЕН ПОЛУЧИТЬ ЖЕМЧУГ!
Автор:   Артур Роберт
Глава из книги: Тайна зеленого призрака



   — Пит! — Чанг и Боб одновременно вскочили на ноги. — С тобой все в порядке?
   — Я зверски голоден, — сказал Пит. — А так в полном порядке. Вот только рука болит. Енсеновские ребята мне выкручивали руки, чтобы я сказал им, куда я дел Призрачный жемчуг.
   — Так ты его спрятал? — восхитился Боб.
   — Но ты им не сказал где, — проговорил Чанг. — Я в этом уверен.
   — Конечно, не сказал, — хмуро ответил Пит. — Они просто озверели. Если б они только знали…
   — Тихо! — прервал его Чанг. — Мы не одни!
   Пит сразу же замолк. Только теперь он заметил мистера Вона.
   — Нет, ты не мышонок, — медленно проговорил старик, глядя на Чанга. — Ты маленький дракон, такой же, как и твой прадед.
   Он помолчал, о чем-то напряженно думая. Следующая его фраза чуть не заставила мальчишек попадать от удивления со стульев.
   — А ты не хотел бы стать моим сыном? — сказал мистер Вон. — Я богат, но у меня нет мужских наследников, и это разбивает мое сердце. Я тебя усыновлю, ты будешь моим сыном. С моим состоянием ты превратишься в могущественного человека.
   — Нижайше благодарю вас, досточтимый господин, — Чанг учтиво поклонился старику. — Но душа моя содрогается, страшась двух вещей.
   — Назови их, — приказал мистер Вон.
   — Первое, — начал Чанг, — я опасаюсь, что вы потребуете от меня изменить моим друзьям, чтобы помочь вам получить жемчуг.
   — Разумеется, — кивнул головой старый китаец, — таков долг сына по отношению к отцу.
   — Вторая вещь, которой я опасаюсь: то, что вы говорите сейчас, вы можете легко забыть, когда получите жемчуг. Но как бы то ни было, нет ничего, что могло бы побудить меня предать своих друзей.
   Мистер Вов тяжело вздохнул.
   — Если бы ты согласился, я бы и в самом деле забыл свои слова, — сказал он. — Но теперь я совершенно искренне хочу, чтобы ты стал моим сыном, если ты на это согласен. Ты не согласен. Но я должен получить жемчуг. От этого зависит моя жизнь. Но и твоя жизнь завесит от этого.
   Мистер Вон нагнулся и из какого-то потаенного места вод подушками достал маленькую бутылку, маленький хрустальный бокал и еще какой-то предмет.
   — Подойдите и взгляните-ка сюда, — сказал он.
   Чанг, Пит и Боб приблизились к нему и взглянули на раскрытую перед ними сморщенную старческую ладонь.
   Маленький круглый предмет, лежащий на ладони, светился мертвенно-зеленоватым свечением.
   Чанг распознал эту вещь первый.
   — Призрачный жемчуг, — воскликнул он.
   — Дурацкое прозвище, — отрезал мистер Вон. Он бросил бесценную жемчужину в маленькую бутылку, и жидкость в бутылке зашипела, вскипела пузырями в успокоилась лишь тогда, когда жемчужина растворилась в ней.
   — Истинное имя этих жемчужин, — торжественно провозгласил мистер Вон, наполнив хрустальный бокал содержимым бутылки, — Жемчужины Жизни!
   Медленно, по каплям, он выпил всю жидкость из бокала. И бокал и бутылка снова были спрятаны в тайник возле кресла.
   — Маленький дракон из породы Матиаса Грина и вы, его друзья, — произнес он все так же торжественно. — Я открою вам то, что известно очень немногим людям на свете, и эти люди — самые мудрые, или самые богатые, или и то и другое вместе. Мир называет эти жемчужины Призрачными жемчужинами. Мир знает только одно; они бесценны. Но почему они бесценны? Разве они красивы? Нет, для жемчужин они, скорее, безобразны. Они выглядят, если так можно сказать, мертвыми. Не правда ли?
   Не понимая, куда клонит мистер Вон, все три мальчика согласно кивнули головой. Старик продолжал:
   — Целые столетия их добывали очень помалу в одном заливе Индийского океана. Но теперь их больше не находят; не знаю по какой причине, но они исчезли, и теперь во всем мире существуют лишь полдюжины нитей Призрачного жемчуга, я употребил это пошлое название. Все они под строжайшим присмотром самых богатых людей Востока. Почему?
   Потому, — продолжал он после драматической паузы, — что каждая жемчужина дарует тому, кто ее проглотит, как я это сделал сейчас на ваших глазах, продление жизни.
   Мальчики слушали эту речь, как говорится, навострив уши. Они видели, что старый китаец верит всему, что он сейчас говорит. Мистер Вон глубоко вздохнул.
   — Этот секрет был раскрыт много веков тому назад в Китае. Им владели императоры и самые знатные люди, а потом к нему получили доступ и богатые предприниматели вроде меня. Я дожил до ста семи лет, потому что за свою жизнь я проглотил не менее сотни жемчужин, которые невеждами, названы Призрачными жемчужинами.
   Он остановил взгляд своих маленьких темных глаз на Чанге.
   — Теперь ты понимаешь. Маленький Дракон, почему я должен добыть любой ценой это ожерелье? Там нанизано сорок восемь жемчужин. Каждая дарует три месяца жизни. Двенадцать лет прибавит мне это ожерелье. Целых двенадцать лет!
   Голос старика окреп, стал еще громче:
   — Я должен получить этот жемчуг, и ничто не остановит меня. Вас, мелюзгу, я превращу в пыль под моими ногами, если вы попробуете помешать мне. Двенадцать лет жизни мне — прожившему Только сто семь! Я думаю. Маленький Дракон, ты видишь теперь, как это важно для меня?
   Чанг кусал себе губы.
   — Он сделает это, — шепнул Чанг своим друзьям. — Он в самом деле ни перед чем не остановится. Я попробую поторговаться с ним.
   — Торгуйся, торгуйся со мной, — мистер Вон обладал, оказывается, очень острым слухом. — Именно так делаются дела на Востоке. Честная сделка выгодна обеим сторонам!
   — Заплатите ли вы моей тетушке, если Пит скажет вам, где находится жемчуг? — спросил Чанг.
   — Я уже сказал, что заплачу этому человеку, Енсену. А я держу свое слово. Но… — старик остановился, пытливо всматриваясь в лицо Чанга. — Здесь есть еще трудности с выплатой по закладной под винодельни и виноградники твоей уважаемой тетки. Дело в том, что закладная эта у меня, и я даю слово, что не причиню тетке твоей никаких беспокойств. У нее будет время выплатить долг. И призрак, наводивший ужас на рабочих, исчезнет, так что они вернутся на работу. Трое мальчиков широко раскрыли глаза.
   — Откуда вы знаете о призраке? — воскликнул Чанг. — Как вы могли узнать это? Мистер Вон слегка усмехнулся:
   — У меня большой запас маленьких премудростей. Приведи Енсена к жемчужинам, и все неприятности твоей тетки кончатся.
   — Это хорошо звучит, — сказал Чанг, — но как мы можем знать, что вы не обманете?
   Боб и Пит, не сговариваясь, кивнули головами. Они подумали точно о том же.
   — Я господин Вон, — резко сказал старик. — Мое слово тверже стали!
   — Спроси его, как мы можем верить Енсену1 — выпалил Боб.
   — Енсен пообещает одно, а сделает другое, — вставил Пит.
   Мистер Вон громко крикнул:
   — Пришлите-ка ко мне этого Енсена!
   Они ждали две томительно долгих минуты. И дождались наконец: красная дверь распахнулась, и в комнату с надменным видом вошел Енсен. Вразвалку подошел он к старому китайцу и мальчишкам, глаза его злобно сверкнули.
   — Ну что, заставили их говорить? — не сказал, а прорычал он.
   — Не сметь разговаривать со мной как равный, — голос мистера Вона сорвался на визг. — Ты тварь, ползающая в ночи, годная лишь на то, чтобы раздавить ее. И веди себя, как подобает твари!
   Трое мальчиков увидели, как побледнело под грубым загаром лицо Енсена и надменное выражение сменилось испугом.
   — Прошу прощения, мистер Вон, — голос задрожал. — Я только хотел бы…
   — Слушай и молчи. Если эти мальчишки отдадут в твои руки ожерелье, то ты проследишь, чтобы им не было причинено никакого вреда. Ты, если понадобится, можешь их связать так, что им целый час надо будет распутываться, но не связывай туго. И если они отдадут тебе ожерелье, любой вред, который им будет нанесен, воздается тебе тысячекратно. Ты тогда узнаешь, что за приятная вещь — казнь «тысяча кусочков».
   Енсен несколько раз судорожно глотнул, прежде чем собрался с ответом. Тон его теперь был самый почтительный.
   — Посудите сами, — сказал он, — вся долина кишит людьми, посланными на их поиски. До сих пор мне удалось отвлечь внимание от Хэшнайф-каньона, где они оставили лошадей. Мои люди донесли, что там никого нет. Но если теперь я возьму их туда…
   — Возможно, тебе не понадобится тащить их опять туда. Возможно, они расскажут тебе, где найти ожерелье. Я на это надеюсь. Тогда все будет много проще.
   Мистер Вон поднялся. Стоя он оказался совсем маленького роста, чуть больше пяти футов. Величественность ему придавало его длинное струящееся одеяние.
   — Пойдем, — сказал он. — Им надо все это обсудить без нас. Раз дело идет о жизни и смерти, они имеют право на свободный выбор.
   Хозяин и подручный двинулись из комнаты. Енсен, широко шагая, дошел к двери, а мистер Вон просеменил в другой конец комнаты и исчез за красным ковром.

Источник информации:  htt ps://thelib.ru/book s/artur_robert/tayna_ zelenogo_prizraka-read-7.html (без пробелов)


РОКОВОЕ РЕШЕНИЕ


   — Не говорите ничего лишнего, — прошептал Чанг, как только они остались одни. — Здесь нас слушает десяток ушей. Давайте болтать побольше, чтобы убить время. Время на нашей стороне.
   — Хорошо, что хоть что-то на нашей стороне, — грустно усмехнулся Пит. — Словно все камешки достались кому-то другому [6]. Но пока вы бы рассказали мне, как вас схватили.
   — Когда я включил фонарь, я увидел при его вспышке, как мелькнуло чье-то лицо. Тогда я крикнул тебе. Их было человек пять. Они нас связали и заткнули рты кляпом.
   — А потом попытались тебя заманить, — добавил Боб. — Хорошо, что они сигналили слишком резко и им не удалось обмануть тебя. Енсен жутко разозлился, когда понял, что ты на их удочку не попался. Он захотел послать кого-нибудь через Глотку за тобой, но они все были здоровенные парни и не полезли, боялись застрять там.
   — Но я никак не могу взять в толк, как они там очутились?
   — А это потом уж Енсен похвастался. Он добрался до вершины хребта как раз вовремя, чтобы увидеть нас в каньоне. Ну, а ума у него, как он сказал, побольше, чем у каких-то трех сопляков. Он сразу же догадался, что мы собираемся пройти через горные выработки в винные подвалы, а оттуда уже пробраться к дому. Откуда-то он знал, что существует проход между двумя долинами под землей. Вот он и направился прямо к одному концу прохода, а нескольких людей отрядил в Хэшнайф-каньон на тот случай, если мы повернем обратно.
   Чанг сокрушенно покачал головой;
   — Я-то думал, что я такой ловкий! А привел вас прямо в их лапы.
   — Нам просто не повезло, что Енсен увидел нас до того, как мы ушли в пещеру, — утешил его Пит. — Зато мы теперь многое узнали о ваших рабочих, которые на самом деле работают на Енсена, и узнали, что он проходимец. Я думаю, что этим и объясняются все ваши неудачи, о которых ты нам рассказывал.
   — Пожалуй, — согласился Чанг, — в этом действительно виноваты Енсен и его люди. Я только не могу понять, зачем они это делали. Ведь все эти беды начались больше года назад, когда никто ничего не знал о Призрачном жемчуге.
   — Ну, ладно, — вернулся Боб к рассказу об их злоключениях, — после того как они нас связали, прибежал один из енсеновских парней и сказал, что нас повсюду ищут, что тетушка Чанга разослала людей по шахтам, винным подвалам, по всей долине. Енсен просто остолбенел сначала. но потом он придумал одну штуку. Нас отвели в ту секцию, где стояли самые большие бочки, просто цистерны. Енсен заставил нас туда влезть и сам заколотил бочки. В одной сидел Чанг, в другой я. Потом их погрузили на платформу, и платформа поехала к выходу; там уже ждал грузовик, бочки вкатили на него, и нас повезли. Конечно, никому и в голову не пришло проверить их содержимое.
   — Это была блестящая идея, — продолжил рассказ Чанг. — Связанные, с кляпом во рту, мы были совершенно беспомощны. Я даже слышал, как кто-то спросил Енсена, не встречал ли он нас. Он сказал, что не встречал, но собирается поискать нас по дороге, ведущей к северу, по пути к Сан-Франциско: будто кто-то видел, как мы проехали в то» направлении. А еще он сказал, что не вернется, пока нас не отыщет. Какой хороший предлог не участвовать в общих поисках!
   Пит кивнул. Енсен хотя и проходимец, но в уме ему никак не откажешь!
   — Грузовик проехал несколько миль, — подхватил Боб нить рассказа, — и остановился. Бочки выгрузили, и нас оттуда вытащили. Мы оказались в каком-то пустынном месте.
   — Это было в нескольких милях от дороги на Сан-Франциско, — перебил Чанг. — Нас поджидал фургон. Енсен загнал нас в фургон, прикрыл одеялами и приказал своим людям побыстрее возвращаться и присоединяться к тем, кто нас разыскивает. Причем он предупредил их, чтобы они как только можно отводили бы поиск от каньона, где мы оставили лошадей. И еще он им сказал, чтобы они, если отыщут тебя и жемчужины, немедленно доставили бы все по указанному адресу в Сан-Франциско.
   — Да, меня-то они нашли, а вот с жемчугом у них не получилось, — с ехидцей проговорил Пит.
   — Енсен погнал фургон с бешеной скоростью, — продолжал Чанг. — Мы наверняка побили все рекорды на дистанции Вердант Вэлли — Сан-Франциско. В Сан-Франциско он завел фургон в подземный гараж. Нас приняли китайцы. Они нас развязали, накормили как следует и дали умыться…
   — Хотел бы я, чтобы меня кто-нибудь накормил и дал умыться, — вздохнул Пит. — Взгляните-ка на мои руки… Ладно, теперь я буду рассказывать. Когда я догадался, что ты хотел крикнуть, сигналы Енсена меня уже не могли обмануть. Я понял, что не остается ничего другого, как двинуться туда, откуда мы пришли. Так я и сделал. Хорошо, что Боб метил дорогу. Это мне на обратном пути очень пригодилось.
   Боб поднял руку и начертил в воздухе вопросительный знак — фирменную марку «Трех Сыщиков».
   — Я поставил метку и в своей бочке, — еле слышно прошептал он. — Мне удалось вытащить мелок. Да только кому в голову придет заглянуть в одну из тысячи бочек, а если даже и обнаружат мой знак, кто догадается, что это такое?
   — Даже Юп не догадался бы, — ответил Пит таким же тихим шепотом. — Но давай говорить нормальным голосом, а то они подумают, что мы о чем-то сговариваемся.
   Чанг, чтобы сбить с толку невидимых наблюдателей, сделал вид, что Пит собрался шепотом поведать своим друзьям о чем-то очень важном.
   — Нет, нет. Пит, — нарочито громко и взволнованно остановил он своего товарища. — Не надо рассказывать о жемчуге. Давай переходи прямо к тому, как ты попался.
   И Пит продолжил свою историю. Отлично понимая, что сейчас Чанг ничего не хочет знать о жемчуге, он рассказал, как спрятал фонарь под камнем, как проползал трудные участки и как был схвачен.
   Люди, схватившие его, скрутили ему руки, но когда он сообщил, что спрятал фонарь в том месте, куда им никак не протиснуться, они завязали ему глаза и в машине отвезли туда же, куда Енсен доставил и двух других. А по дороге Питу удалось узнать из разговоров своих стражей, что район поисков переместился в пустыню на запад от Вердант Вэлли. Ложь Енсена о том, что он уже обыскал Хэшнайф-каньон, очевидно, сделала свое дело.
   Чанг слушал рассказ с самым серьезным видом.
   — Тетушка и дядя Харольд, наверное, с ума сходят от этих напрасных поисков. Нам никак не сбежать отсюда, — сказал он. — Мистер Вон, кто бы он ни был, обладает огромным богатством и силой и может добиться всего, чего захочет. Нам остается только одно — отдать ему жемчуг.
   — Так прямо и отдать? — спросил Пит, думая о том, скольких трудов стоило ему найти надежное убежище для ожерелья.
   — Я полагаюсь на мистера Бона, — сказал Чанг. — Он говорит, что нам не причинят вреда. Он говорит, что все неприятности тети Лидии прекратятся. Я верю ему.
   — А как ты считаешь, он в самом деле верит, что эти жемчужины продлевают жизнь? — спросил его Пит. — По-моему, это смахивает на безумие.
   — Абсолютно верит, — твердо ответил Чанг. — И вполне возможно, это на самом деле так и есть. Кажется маловероятным, но вспомни, что знаниям, которыми обладают китайцы, много веков. Вот, например, западные ученые только недавно открыли, что в жабьей коже содержатся ценные лекарственные вещества, а в Китае это было известно на сотни лет раньше. Китайцы из высшего общества всегда верили в целебные свойства усов тигра или костей ископаемых гигантов.
   — Я об этом читал, — подал голос Боб, — но ведь ископаемые кости — кости мамонтов из Сибири или еще откуда-то.
   — Так кто же может точно сказать, продлевает ли серая жемчужина жизнь или нет? — спросил Чанг. — Мистер Вон верит в это, а иногда вера сама по себе помогает выздоровлению и спасает от смерти.
   — Интересно, что он знает о Зеленом Призраке? — Боб как будто размышлял вслух. — Странно то, что призрак и жемчужины появляются вместе в одно время и в одной точке.
   Но Чанг уже не слышал его. Повернувшись лицом к стене, он громко объявил:
   — Мы приняли решение, мистер Вон! Красные портьеры сразу же раздвинулись, и мистер Вон в сопровождений Енсена и трех неслышно скользящих следом слуг приблизился к мальчикам.
   — И что же вы решили, Маленький Дракон? — спросил мистер Вон.
   Конечно, старый китаец слышал весь разговор, кроме, может быть, нескольких фраз, сказанных шепотом, но Чангу это было все равно.
   — Мы отдадим Енсену жемчуг для вас, — сказал Чанг. — Жемчуг спрятан в шахтах.
   — Ну что ж, Енсен может отправляться за ним, — произнес мистер Вон каким-то мурлыкающим голосом. — Пока он не возвратится, вы побудете у меня. А потом вас можно будет смело отпустить. Вам неизвестно мое подлинное имя, вы не знаете моего местопребывания, так что можете болтать все, что вашей душе угодно. Если вам и поверят, никто не сможет меня найти. Даже для Китайского города нынешнего дня, который меня окружает сейчас, я — тайна, я — призрак.
   — Это не так-то просто, — выложил веский довод Пит. — Енсен слишком велик, чтобы пробраться туда. Там надо проползти место, где кровля почти обрушилась. Это может сделать только маленький мужчина или мальчик.
   — Я найду такого человека… — начал было Енсен, но мистер Вон в раздражении ударил его по руке.
   — Нет! Ты сам должен идти за жемчугом. Верить никому нельзя. Давай-ка я допрошу мальчишку. Смотри на меня, мальчик!
   Маленькие темные глазки мистера Вона так и впились в Пита: Пит не мог уклониться от этого взгляда, даже если б и захотел.
   — Это правда? — спросил мистер Вон. — Енсен не может добраться туда, где ты припрятал жемчуг?
   — Да, сэр.
   Почему-то Пит понял, что он никак не может здесь обманывать. Под взглядом мистера Вона ему оставалось говорить только правду.
   — Жемчужины были в старом фонаре?
   — Да, сэр.
   — И ты спрятал фонарь. Где?
   — Под камнем.
   — А где этот тайник с фонарем?
   — Я не могу это точно объяснить, — сказал Пит. — Я могу снова туда пройти, но показать на карте или что-нибудь такое я не могу.
   — Так, — мистер Вон подумал немного, потом повернулся к Енсену:
   — Все ясно. Ты не можешь послать никого другого. Только мальчишка сам может найти фонарь. Ты возьмешь его с собой, он отыщет фонарь и передаст тебе жемчуг. Других ты тоже захватишь вместе с ним.
   — Но это же опасно! — На лице Енсена выступил пот. — Если их теперь ищут в каньоне…
   — Ты обязан рисковать. Ты должен получить жемчужины и потом отпустить мальчишек целыми и невредимыми.
   — Но они же все расскажут! Меня арестуют!
   — Я прикрою тебя. Я тебе хорошо заплачу и обеспечу безопасный выезд из страны. Твоих помощников они в лицо не знают. А что касается меня — меня найти невозможно. Ты все понял?
   Некоторое время в комнате слышалось только тяжелое дыхание Енсена.
   — Хорошо, мистер Вон, — произнес он наконец, — я сделаю так, как вы наметили. Но вы не думаете разве, что они могут сыграть со мной в нечестную игру? Вы разве не предполагаете, что они не отдадут мне жемчуг?
   В комнате снова наступила тишина. Потом мистер Вон зловеще улыбнулся.
   — Такая возможность, — сказал он, — меня не касается. Тогда поступай с ними как хочешь и обеспечь себе безопасность так, как посчитаешь нужным. Но мне сдается, что никаких штучек они не выкинут. Они любят жизнь не меньше, чем я.
   Боб почувствовал, как по спине у него поползли мурашки. Дай-то Бог, чтобы Пит мог снова найти эти проклятые жемчужины!
   Что же касается Пита, то он радовался тому, что, когда спросил его мистер Вон о фонаре — он ответил чистейшую правду. Мистеру Бону не пришло в голову, что фонарь и жемчуг могут быть спрятаны в разных местах. Что хорошего из этого получится. Пит себе пока не представлял, но теперь он знал, что всех троих доставят в Вердант Вэлли или хотя бы в Хэшнайф-каньон.
   — А теперь поспешим, — сказал мистер Вон. — Уже поздно.
   — Я их сейчас свяжу и… — начал Енсен.
   — Нет, нет, — живо перебил его мистер Вон. — Они будут спать, пока вы доберетесь до того места. Это легче, проще, а для них даже комфортабельней. Маленький Дракон, смотри на меня!
   Не в силах противиться Чанг поднял глаза на старика. Мистер Вон не мигая всматривался в Чанга.
   — Маленький человечек, ты устал, ты очень устал. Тебе хочется спать. Сон обнимает тебя своими нежными руками. Твои глаза закрываются…
   Боб и Пит увидели, что глаза Чанга и в самом деле закрылись на мгновение. Но сразу же он заставил себя вновь открыть их.
   — Твои глаза закрываются, — повторил мистер Вон мягко, но настойчиво. — Ты не можешь мне сопротивляться. Моя воля стала твоей волей. Веки твои тяжелеют. Они слипаются… они сомкнулись… глаза закрыты крепко, крепко, крепко…
   Помимо воли Чанга веки его сомкнулись. А мистер Вон все продолжал так же убаюкивающе и непреклонно:
   — Вот ты засыпаешь… Ты хорошо засыпаешь. Сон укрыл тебя, словно темное облако. Ты погрузился в сон. Сон победил тебя, успокоил. Вот сейчас ты крепко заснешь и проснешься только тогда, когда тебе скажут просыпаться. Спи, Маленький Дракон, спи… спи… спи…
   Голос мистера Бона продолжал произносить эти слова, и Чанг, поникнув на своем стуле, вдруг мягко пополз с него и вытянулся на полу. К нему тут же подошел один из молчаливых прислужников, поднял на руки и вынес из комнаты.
   — А теперь ты, укрыватель моего сокровища, смотри на меня!

   Настала очередь Пита. Он пытался уклониться от взгляда мистера Вона, но маленькие темные глаза старого китайца притягивали как магнит. Злясь на себя. Пит все же повернулся к старику. Безуспешно старался он стряхнуть с себя сонливость, которая все тяжелее давила на него по мере того, как мистер Вон читал свои вкрадчивые заклинания. Невероятную усталость почувствовал Пит во всем своем теле, и уже через несколько минут глаза его плотно закрылись, и он почти упал на руки терпеливо дожидавшегося слуги.
   Боб понимал, что перед ними сильный гипнотизер, он читал о том, как гипнозом не только заставляют засыпать, но добиваются и того, что человек во время операции совсем не чувствует боли. Так что он не испытывал никакого страха, когда мистер Вон повернулся к нему.
   — Самый маленький из всех, но твердый сердцем, — сказал мистер Вон, — ты тоже очень устал. Ты заснешь, как и твои друзья. Спи…
   Боб послушно сомкнул веки, и слуга подхватил его, даже не дав упасть на пол.
   Енсен и мистер Вон остались вдвоем.
   — Ну, все хорошо, — сказал старый китаец. — Теперь они будут спать всю дорогу до места назначения. А там ты просто скажешь, чтобы они проснулись, и они проснутся. Потом — жемчуг, и мальчишки свободны. В противном случае…
   Он немного помолчал и решительно закончил:
   — Тогда можешь перерезать им глотки.

Источник информации:  htt ps://thelib.ru/book s/artur_robert/tayna_ zelenogo_prizraka-read-7.html (без пробелов)





Попутная тема:  Ларец Правды и сосуд Лжи   http://kovcheg.ucoz.ru/forum/11-2823-1





~•~~•~~•~
Время, которое так быстротечно, время, уходящее безвозвратно, –  вот драгоценнейшее достояние человека, и выбрасывать его на ветер есть самая изощренная форма расточительства. Клеопатра растворила в вине бесценную жемчужину, но отдала его выпить Антонию. Растрачивать же попусту короткие золотые часы своей жизни – значит выплеснуть на землю вино с растворенной в нем жемчужиной. Жест великолепный, но, как и все великолепные жесты, бессмысленный. И в этом, конечно, его оправдание.
Уильям Сомерсет Моэм




~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~
Жизнь - это всё та же Клеопатра
Автор:  Сергей Серафимкин
Авторская страница:  http://stihi.ru/avtor/planetaserp66


Жизнь - это всё та же Клеопатра,
Ночь любви пройдёт - пожалуй в гроб,
И пытаются сторонники азарта,
Превратиться в самых лучших из жерёб.

Для богини - это просто развлеченье,
Для гостей - предсмертный ритуал,
Но ревнует иногда в пылу знамений,
Тот, кто её Вечностью назвал.

Замирает в тихом ужасе планета,
Ревность бога - для людей кошмар,
Но отходчив он, и вновь разносит ветер,
Приглашения на дружбы самовар.
© Сергей Серафимкин, 2020
Первоисточник:   http://stihi.ru/2020/04/14/3222





~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~~•~
ОБРЫВОК ЖЕМЧУЖНОЙ НИТИ
Автор:  Г. Х. АНДЕРСЕН


   Сказка Ганса Христиана Андерсена «Обрывок жемчужной нити» освещает способности человеческой памяти сохранять самые приятные воспоминания человека и места, которые их подарили, на всю жизнь. Они как драгоценные жемчужины нанизаны на нити наших путей. Не важно, куда пролегает дорога, и каким образом она преодолевается. Важно вновь увидеть в пути «жемчужины» своей памяти, связанные с тем или иным прекрасным событием, произошедшим в жизни.

   Не зря в сказке обрывок железной дороги от Копенгагена до Корсера назван жемчужной нитью...


Сказка


Железная дорога проведена у нас в Дании пока только от Копенгагена до Корсера (Т. е. в 1859 г. — Примеч. перев.); дорога эта — настоящий обрывок жемчужной нити, каких в Европе множество. Драгоценнейшими жемчужинами, нанизанными на них, являются: Париж, Лондон, Вена, Неаполь!.. Многие укажут, впрочем, не на эти большие города, а на какой-нибудь незначительный городок, где родились и где живут милые их сердцу; в глазах иных жемчужиною является одинокий двор, маленький домик, приютившийся в зелени; миг — и он промелькнул перед глазами путешественника, смотрящего из окна вагона.

Много ли жемчужин нанизано на нить, что протянута от Копенгагена до Корсера? Можно указать на шесть, на которые редко кто не обратит внимания; старые песни и поэзия придали этим жемчужинам такой блеск, что они вечно сияют в нашей памяти.
Вот близ холма, где возвышается дворец Фредерика IV, где стоит отчий дом Эленшлегера, блестит на лесной поляне в Сендермаркене одна из этих жемчужин; прозвали ее «Хижиной Филемона и Бавкиды», т. е. хижиной любящей супружеской четы. Здесь жил когда-то Рабек (Датский писатель, критик и автор чувствительных и популярных застольных песен, бывший с женой своей Каммой душой и центром литературных кружков Дании. — Примеч. перев. ) со своей женой Каммой. Под их гостеприимной кровлей собирались в течение полувека представители умственных сфер шумной столицы — Копенгагена; в те времена здесь был приют ума, а теперь!.. Но не говорите: «как изменчивы времена!» Здесь и теперь «приют ума», теплица для больных растений! Бутоны, что не в силах распуститься, все-таки скрывают в себе ростки, лепестки и семена. Солнце ума светит в этот мирный приют, оживляет растения, пробуждает к жизни зародыши. Впечатления окружающего мира, воспринимаемые темной душой, отражаются в глазах. «Приют слабоумных», воздвигнутый человеколюбием, — священное место, теплица для больных растений, которые должны быть некогда пересажены и расцвести в саду Божием. Слабоумные собраны ныне здесь, где когда-то встречались гиганты ума, встречались, обменивались мыслями и возносились душою туда, туда!.. Туда же стремится душевное пламя из «Хижины Филемона и Бавкиды» и поныне.

Город, где почиют короли, где журчит источник Роара, старый Роскильде лежит перед нами! Стройные, остроконечные башни собора возвышаются над маленьким городком и отражаются в Исефиорде. Отыщем же здесь одну могилу — блестящую жемчужину. Это не будет могила могущественной королевы Маргариты Объединительницы, нет, мы отыщем на кладбище, мимо белых стен которого мчится поезд, скромную надгробную плиту; под нею почиет царь органистов, обновитель датского романса. Благодаря ему старые предания звучат для нас родными, близкими сердцу мелодиями, мы чувствуем, где «катятся прозрачные волны», где «жил-был в Лейре король!» (Первые строфы двух любимых датских песен, положенных на музыку композитором Вейзе. — Примеч. перев. ). Роскильде, город, где почиют короли, твоей жемчужиной является скромная могила; на плите, покрывающей ее, высечены лира и имя: Вейзе.

Теперь мы у местечка Сигерстед близ города Рингстеда; река обмелела, и желтая рожь растет там, где приставала некогда лодка Гагбарта к терему Сигне. Кто не знает сказания о Гагбарте, висевшем на дубу, и о Сигне, сгоревшей в терему, о их пламенной любви?..

«Чудный Сорё, в венке из лесов!» Монастырски-тихий городок выглядывает из-за обросших мхом деревьев. Юношеским взором смотрит он из окон Академии на озеро, на мировую дорогу и прислушивается к пыхтению паровоза, пролетающего через лес. Сорё, жемчужина поэзии, хранящая прах Гольберга! Словно могучий белый лебедь покоится над глубоким озером в чаще леса «Дворец науки», а вблизи его взор наш отыскивает блестящий, как беленький полевой цветочек, скромный домик. Оттуда разносятся по всей стране благочестивые псалмы; к раздающемуся оттуда слову прислушивается даже крестьянин и узнает из него о давно минувших временах и судьбах Дании. Зеленый лес и пение птиц, Сорё и Ингеманн (Один из популярнейших датских поэтов и романистов. — Примеч. перев. ) — одинаково нераздельные понятия.

Теперь в город Слагельсе! Какая жемчужина блестит здесь? Исчез Антворсковский монастырь, исчезли роскошные дворцовые покои, даже покинутый одинокий флигель. Сохранился лишь один памятник старины — его подновляли не раз — деревянный крест на холме, где, по преданию, пробудился перенесенный сюда из Иерусалима в одну ночь священник св. Андерс.

Корсер! Здесь родился ты, Кнуд Зеландский дядюшка (Псевдоним Баггесена (см. примеч. Том I, стр. 318). — Примеч. перев. ), мастер слова, виртуоз остроумия! О месте, где находился твой отчий дом, свидетельствуют ныне одни обвалившиеся старые валы. На заходе солнца от них падает тень как раз на то местечко, где стоял он. С этих валов смотрел ты, «когда был ребенком», и воспевал в бессмертных стихах «месяц, что скользит над островом», как воспел впоследствии и горы Швейцарии! Да, тут жил ты, исходивший мировой лабиринт и нашедший, что

Нигде, нигде так ярко не алеют розы,
Нигде не сыщем мельче мы шипов,
Нигде нас не баюкают так сладко грезы,
Как там, где наш родной, наш отчий кров!

Певец остроумия! Мы сплетем тебе венок из дикого ясминника, бросим его в море, и волны отнесут его в Кильский залив, на берегу которого покоится твой прах. Венок принесет тебе привет от молодого поколения, поклон от родного города Корсера, где обрывается жемчужная нить.

— Да это и впрямь обрывок жемчужной нити! — сказала бабушка, выслушав то, что мы ей прочли. — Дорога от Копенгагена до Корсера, по-моему, настоящая жемчужная нить; так я стала смотреть на нее еще сорок с лишком лет тому назад. Тогда железных дорог у нас еще не водилось, и приходилось ехать дни, тогда как теперь нужны только часы. Было это в тысяча восемьсот пятнадцатом году, мне тогда шел двадцать второй год — славный возраст! Впрочем, и шестьдесят лет — славный, благословенный возраст! В те времена поездка в Копенгаген, город городов, как мы называли его, была редким событием, не то что теперь. Мои родители собрались повторить такую поездку только через двадцать лет и решили и меня взять с собою; о поездке этой мы толковали много лет, и, наконец, она должна была состояться. Мне казалось, что теперь для меня начнется новая жизнь, да так оно отчасти и вышло.

Пошло шитье, упаковка; когда же настало время отъезда, сколько добрых друзей понашло к нам пожелать счастливого пути! Нам предстояло ведь большое путешествие! Поутру мы выехали из Одензе в собственном старомодном возке; из окон высовывались и кланялись знакомые; поклоны и пожелания провожали нас по всей улице, пока мы не выехали из ворот св. Юргена. Погода стояла чудная, птицы пели, все было так хорошо, что забывалось, какая предстоит нам долгая, утомительная дорога до Нюборга; к вечеру, однако, мы благополучно добрались до него. Почта приходила туда только ночью, а раньше не отправлялся и корабль, на который мы сели. Перед нами лежала огромная водяная равнина — глазом не окинуть! Мы улеглись на койках, не раздеваясь, и заснули. Утром я проснулась и вышла на палубу — не было видно ни зги, нас окружал густой туман. Я услышала крик петухов и почувствовала, что восходит солнце; зазвонили колокола; где же мы были? Туман рассеялся, и я увидела, что мы лежим себе прямехонько против… Нюборга. Днем, наконец, подул ветер, но как раз навстречу нам. Мы лавировали, лавировали, и часам этак к двенадцати ночи добрались-таки до Корсера. Таким образом, мы в двадцать два часа сделали четыре мили.

То-то приятно было выйти на берег!.. Но в городе царствовала темнота; фонари горели прескверно, все казалось мне тут таким чужим, диким — я ведь ни разу еще не бывала ни в каком другом городе, кроме своего родного Одензе. «Вот тут родился Баггесен! — сказал мне отец. — Тут же жил и Биркнер!» (Автор знаменитой в свое время статьи о свободе печати (1797 г.). — Примеч. перев. )

И старый город с маленькими домами сразу показался мне как-то светлее и больше. К тому же мы так радовались, что у нас, наконец, под ногами твердая почва. Но заснуть в эту ночь я так и не могла от наплыва массы новых впечатлений. И подумать, что мы выехали из дома всего третьего дня! На следующее утро пришлось подняться рано: нам предстояла ужасная дорога по холмам, по рытвинам до самого Слагельсе, да и за ним, говорили нам, пойдет не лучше, а нам хотелось вовремя прибыть в гостиницу «Рака», чтобы успеть в тот же день побывать в Сорё и навестить «Мельникова Эмиля», как мы его звали. Это и был ваш дедушка, мой покойный муж, священник. Тогда он был студентом академии в Сорё и только что сдал свой второй экзамен.

После полудня мы прибыли в гостиницу; в те времена это была лучшая гостиница на всем пути. Окрестности ее были тогда удивительно живописны, да вы, конечно, скажете, что они и теперь не хуже. Расторопная хозяйка, госпожа Пламбек, держала свое заведение в безукоризненной чистоте и порядке. На стене, в рамке за стеклом, висело письмо Баггесена к ней — на него стоило взглянуть! В моих глазах это была такая достопримечательность!.. Потом мы пошли в Сорё и разыскали Эмиля. Вот-то обрадовался он нам, а мы ему! Как он был мил, внимателен к нам! Вместе пошли мы в церковь, где находится могила Абсалона и гробница Гольберга, осматривали старинные надписи на стенах, сделанные монахами, переправлялись через озеро на «Парнас», словом, провели чудеснейший вечер, какой только запомню! И мне, право, казалось, что если где-нибудь на свете можно писать стихи, так это именно в Сорё, среди его мирной, чудной природы. При свете луны мы прошлись по «аллее философов», как называют прелестную уединенную дорожку вдоль озера и болота, ведущую на проезжую дорогу к гостинице. Эмиль остался у нас ужинать; отец и мать мои нашли, что он стал таким умным и похорошел. Он пообещал нам через пять дней приехать в Копенгаген к родным и навестить нас — через пять дней наступала ведь Троица. Часы, проведенные нами в Сорё и в гостинице «Рака», принадлежат к прекраснейшим жемчужинам моей жизни.

На другое утро мы выехали очень рано — нам предстояла длинная дорога, а мы должны были прибыть в Роскильде засветло, чтобы успеть осмотреть церковь; вечером же отец хотел навестить одного старого школьного товарища. Так все и вышло; ночь мы провели в Роскильде, утром выехали и, наконец, только около полудня — тут пошла самая ужасная, избитая дорога — добрались до Копенгагена. Итак, мы почти три дня добирались от Корсера до Копенгагена, а вам теперь нужно на это всего три часа. Жемчужины не стали от того прекраснее, это невозможно, но теперь они нанизаны на новую диковинную нить!

Мы пробыли в Копенгагене три недели; Эмиль почти не расставался с нами и потом проводил нас обратно до Корсера; там мы обручились и расстались! Теперь вы понимаете, отчего и я называю дорогу от Копенгагена до Корсера обрывком жемчужной нити.

Позже, когда Эмиль получил приход в Ассенсе, мы женились. Часто вспоминали мы поездку в Копенгаген и собирались повторить ее, но тут явилась сначала ваша мать, потом другие ее братья и сестры, хлопот и забот прибыло, а тут дедушка ваш получил повышение и стал пробстом (Священнический сан, соответствующий протоиерейскому. — Примеч. перев. ), дела шли хорошо, в семье у нас была тишь да гладь, да Божья благодать, но в Копенгаген мы так и не попали. Ни разу я больше не побывала там, хоть мы и часто думали и говорили о поездке. Теперь же я состарилась, не гожусь ездить по железным дорогам. Но радоваться им радуюсь. Чистая благодать! Теперь вы можете быстрее приезжать ко мне! Теперь Одензе не дальше от Копенгагена, чем в дни моей молодости было от Нюборга! Вы можете теперь слетать в Италию во столько же времени, сколько мы употребили тогда на поездку в Копенгаген, вот что!.. Но я все-таки не двигаюсь с места — пусть ездят другие ко мне! Нечего вам смеяться над тем, что я такая сидня! Мне предстоит иное путешествие, куда более далекое и скорое. Когда Господь Бог призовет меня, я отправлюсь к дедушке, а когда вы совершите ваше земное дело, порадуетесь вдоволь на этот чудный мир, я знаю, что и вы придете к нам, и мы поговорим тогда о нашей земной жизни. И поверьте, дети, я и тогда скажу, как теперь: «Дорога от Копенгагена до Корсера — настоящая жемчужная нить!».


Источник информации:  htt  ps://онлайн-читать.рф  /андерсен-обрывок-жемчужной-нити/
htt  ps://frigato.ru/skazki/  andersen/586-obryvok-zhemchuzhnoy-niti.html (без пробелов)





* Картина в основе ил. – худ. Victor Nizovtsev;






Немного о стихах
Автор:  Ольга Таллер


1
...А для стихов не нужно ничего!
("когда б вы знали, из какого сора...")
Поэты - все теперь, ни одного
непишущего, и - лишь тронь его,
другого похвали, спроси, кого
вокруг себя читает он - всего...
и выйдет не дискуссия, а ссора.

Поэты были более в чести
в Серебряном модерне, кратком веке,
и в Оттепели звонко вознести
поэта званье было, но, прости,
в Железном веке всё трудней найти -
лишь Бродского гекзаметры в горсти,
он как Невольник Чести ставит вехи...

Поэты, барды и Железный век
ещё смыкались и пересекались,
боролись, побеждая пыль и снег,
сгорали, оставляя боль и смех;
народный оглушительный успех
ещё сопровождал любимцев тех...
Вот - Жести век. Поэтов не осталось...

2
В Железном веке было серебро.
Иные драгоценные металлы
в него вплавляясь будто бес в ребро,
там растворялись, плавали, блистали...

Как ярко начинался прошлый век!
В нём пролетев сквозь пламя декаданса,
Серебряного века краткий бег
завяз в железе, не окончив стансы...

Разбросаны в провалах временнЫх
жемчужины, алмазы и кораллы,
хрусталь, рубин, сапфир, аквамарин -
бесценные забыты минералы...

Железный век им места не нашёл,
себе не взяв и просто уничтожив...
Лишь у хранителей немногих школ
в глуби осталось многое - и что же -

явился век наш - смутный, Жестяной.
Тех ценностей не понимая цену,
он мир свой создаёт совсем иной -
и новый дивный мир спешит на смену.

4 марта 2012

Ольга Таллер

Источник информации:   ht tp://temnyjles.naro d.ru/Taller.htm


----


                Здравствуй, неопознанная звезда.
                Они не знают тебя,
                но всегда ты горишь во мне.

                Твой космос
                © Инок Всеволод (Филипьев)

~•~~•~~•~~•~~•~
Звучащая береста

Замолчал менестрель
На распутье усталой дороги,
Ветер тихо вздохнул,
И украдкой скатилась слеза.
Но услышит свирель
Сердце юной твоей недотроги,
Стылой зябкости струн
Вновь коснется, в желанье скользя...

День погасит огни,
Опуская усталые плечи,
И вайдовая* нить
Оплетет кружевами закат.
Снова лунные сны
На ладонях судьбы, как тавлеи*,
Будут «дамкой» ходить
По изгибам ее наугад.

Сердце ищет богов…
В одиночестве тщетных скитаний
Зазвучит береста,
Как любви неизбежной зарок.
И с небесных лугов
Жемчуга неиспитых страданий,
Томной дрожи впитав,
Боль прольют на усталость дорог.

ТАВЛЕЯ, тавлеи, мн. тавлеи, тавлей, ж. (из латин. tabule - Доска) (старин. ). 1. Доска, разлинованная на квадраты для игры в шашки или кости, а также сама игра. 2. Игральная кость. Словарь Даля.

Вайдовый – синий. Вайда использовалась вместо индиго.
© Марина Гербер, 2010



~•~~•~~•~~•~~•~
В хрустальном замке

В хрустальном замке пыль да паутина,
Мой друг Пьерро побрел в ночной трактир,
И пестрые лохмотья Арлекино
Висят в гримерной стертые до дыр.

Когда мой трон накрыт вуалью кружев,
Наедине с собой, найдя предлог,
Латаю я потрепаную душу, -
В ответе я за каждый лоскуток.

                А замок мой не плох, -я это знаю, знаю,
                Не пряча чувст за мишурой, -
                Я душу жемчугами залатаю,
                Чтобы любить и быть собой.

В ответе я за наше закулисье,
Где часто многолики имена.
Не верит больше ни во что Алиса
И греются Факиры у костра...

В душе вчерашних пьес храня страницы,
Ни за одну не будет стыдно мне,
Когда настанет время объясниться ,
За сыгранные роли на земле.

                я душу жемчугами залатаю,
                Чтобы любить и быть .......
                Господь с Тобой...
© Юлия Старостина



~•~~•~~•~~•~~•~
Я, как жемчуг, мудрость собираю

Хорошо, что жизнь моя - дорога,
Хорошо, что мне пора идти,
Посидела, погадала у порога,
Что же ждет еще там впереди?

Я сегодня в путь опять пускаюсь,
Годы оставляю в прожитье,
Я, как жемчуг, мудрость собираю,
И когда-то сделаю колье.

Тишина и ветер меня манит,
Боль пронзила сердце невзначай,
Только знаю, больше не обманет,
Постараюсь выгнать я печаль.

Да, людей, как прежде, я жалею,
Подлость - это просто их же блажь,
На коня сажусь я, не робею,
Сила мне поможет не упасть.

Боль уходит, забирает радость,
С радостью уходит яркий свет,
Но мне счастье в этой жизни надо,
И понять весь этот белый свет.
24.08.06г.
© Галина Беззубова



~•~~•~~•~~•~~•~
Жемчужина
Наталия Лансере

Мы, люди, всех встречаем по одёжке,
По внешнему привыкли мы судить
И очень мало средь людей найдёшь ты,
Кто будет неприглядное ценить!

Как хорошо, что Бог наш судит
Людей, совсем не так, как люди

Он видит нечто там, на дне морском,
Засыпанную илом и песком
Ракушку, некрасивую на вид,
А там внутри – сокровище лежит!

И многое пришлось ей пережить,
Что б красоту внутри себя явить

Что наша плоть! Дешёвая скорлупка.
Премудрость Божья – жемчуг там, внутри.
Всё внешнее – обманчиво и хрупко,
На драгоценность Божию смотри!
© Наталия Лансере, 2008



~•~~•~~•~~•~~•~
Душа как жемчужина мудрости в Божьей ладони


.........................."Только пепел знает, что
значит сгореть дотла"(И.Бродский)

Судьба-мышеловка захлопнула времени книгу.
Пространство скукожилось  до бесконечного
мига,
став чёрной дырою души... Сердцу больно и
сложно...
И нервы - как струны -  натянуты горькою
ложью...

О бритву сомнений изрезан покой на
фрагменты.
Всплывает из памяти прошлое дивертисментом.
Вниманье застыло на взводе затвором
винтовки,
но пули-мгновения фатума юрки и ловки.

Саднит экстрасистольно сердце. Стагнирует
вера,
шипами предательств истерзана... Зависть-
Мегера -
людская - страшнее, чем атомный взрыв
Хиросимы...
Иудины сказки отравленно-невыносимы...

Журавлик надежды изранен, подрезаны
крылья.
Стреножена птица свободы шакал-камарильей.
Глумятся, хохочут, надеясь, что справиться
смогут
с душою, что тоненькой веточкой тянется к
Богу.

Сгорая дотла, возрождается силой молитвы.
Взрывает бетон безнадёги травинкою Литы,
впитавшей в себя кровь и слёзы ужасной
погони.
Душа как жемчужина мудрости в Божьей
ладони.

23.09.12
© Ирина Ашомко

P.S.
Стагнация (фр. stagnation, от лат. stagno —
делаю неподвижным, останавливаю; лат.
stagnum — стоячая вода):  застой.
.
ДИВЕРТИСМЕ'НТ, дивертисмента, •муж.
(•франц. divertissement) (театр.). Театральное
представление, состоящее из различных мелких
эстрадных номеров и даваемое в дополнение к
главному представлению.
.
Мегера (др.-греч., «завистливая») — в
древнегреческой мифологии самая страшная из
трех эриний, богинь мщения. Олицетворение
зависти и гнева.
.
Камари'лья (исп. camarilla, «комнатка»,
«тайный кабинет») — здесь в нарицательном
смысле означает людей, влияющих на ход
событий скрытыми интригами, наушничеством,
доносами.
.
Лита - летнее солнцестояние, праздник роста,
время развития, когда посевы всходят, когда
мы забываем зимние заботы и проводим наши
дни, наслаждаясь сверкающими лучами солнца.
© 23.09.2012 Ирина Ашомко



~•~~•~~•~~•~~•~
Капля

капля из океана
солью напитанная
в высоту брызнувшая
не думает возвращаться
жаждет полета в мир будущий
самая дорогая жемчужина
через себя змеей выворачивается
(и наизнанку раковина
плерома – она такая)
становится нон-финито
проще сказать бесконечной
жизнь таится в избытке
радостном и творящем
© Валентин Ирхин, 2013



Валентин Ирхин «Капля»  http://stihi.ru/2013/01/03/2806
Галина Беззубова «Я, как жемчуг, мудрость собираю» http://www.stihi.ru/2006/08/24-1075
Инок Всеволод (Филипьев) «Здравствуй, неопознанная звезда»
Ирина Ашомко «Душа как жемчужина мудрости в Божьей ладони» http://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=46167&poem=94829
Марина Гербер «Звучащая береста»  http://www.stihi.ru/2010/03/28/4310
Наталия Лансере «Жемчужина»   http://www.stihi.ru/2008/10/30/3959
Юлия Старостина «В хрустальном замке»   http://starostina-julya.ru/index.htm 


Жемчуг:
• страдание, боль
• сыгранная роль
• заплатка для души
• душа
• мудрость

Жемчужина:
• высокомерие
• будущий мир