Апрельское - 3. Володе Арзамасцеву

  Уже было растаявшие колдобины дорог снова заледенели. Апрель накинул на ледяные хребтины тонкого, но ослепительного, изматывающего зрения снега.
Ничего себе, «внучек за дедушкой пришёл»! Не за дедушкой он пришёл. Да и не внучек сей год, а какой-то развязный подросток…
  То прямые, стремительные сырые снега спадают на землю и травы, то сухой светлой крупкой метнёт, то носит солнечные хлопья по всему посёлку дурашливый апрельский ветер. То стемнит небо почти летней тучей, стихнет вдруг всё вокруг и баюкают душу лёгкие снеги. Сразу спасмурнеет. И задумается человек, остановится в беге и суете.
  Забились в какие-то неведомые нам щели синички, дрозды. Не слышно прилетевших на прошлой неделе лебедей и журавлей. Замолчали скворцы. Задумчиво бродят с безветренной стороны построек, в проталинах, защищенных от ветра и снегов. Ни слова от них не дождёшься – не до болтовни и пения: нужно как-то кормится. Вот и порхаются в ржавой прошлогодней листве, летят в звонкие и сухие малинники, заползают в голые и беспризорные кусты крыжовника и смороды…
  Дай Бог выжить всему живому и дорогому сердцу человека!
  И несколько дней подряд, не уставая, две вороны преследуют большого ворона. Вылетят из соседнего леска, пересекут за день в погоне и метаниях несколько раз посёлок. Никак успокоиться не могут. И так устали, что и не каркают уже, а остатнее «ар-ар» лениво скатывается с клювов. И ворон равнодушно и устало кряхтит. И кажется, не сердится, только устал убегать и понимать сердитых на что-то подруг. Сел на соседнюю крышу, сжался, а они в злом пике срываются с антенны на черного красавца, обметая его своими крыльями.
  Но к вечеру пробилось наконец солнце. На серой черепице тут же стемнело в ложбинке, и резануло блеском подтаявшего снега. А от прогалин на мостках пошёл пар.
  И стенькало на задворках синичьим.
  Как-то беззакатно и скрытно село солнце. Сморозило и вызвездило.
  Быть завтра тёплому деньку!