Не мешайте ему

  В пятнадцать лет, когда я, Марик Мастурбэйт, был еще гадким утенком, и мне больше всего нравились темпераментные пекинские утки и девочки неустойчивого поведения, бабушка отвела меня к окулисту. Он снял с моего носа очки-велосипед и выдал две прозрачные линзовые нашлепки на роговицы (такого бы никогда не сотворили с Вуди Алленом его родители).
  – Бабушка, что ты наделала! Раньше у меня был вид начитанного мальчика, – простонал я через неделю, – девочки гордо выходили со мной из кинотеатра в разорванных чулочках, а теперь, как они говорят, у меня вид законченного идиота, и им стыдно за меня перед актерами, глядящими на нас с большого экрана.
Сбоку подошел дедушка и сунул мне в руки Тору со словами:
  – С ней ты будешь выглядеть намного умнее.
  Я с детства слушал деда и бабку, благоразумно избегая криков, угроз и нависающих в воздухе побоев, поэтому раскрыл Книгу и с той поры не расставался с ней никогда.
  Ни в переполненном людьми трамвае, где мог случайно упереться в хорошенькое создание, и занесенное над моим пунэмом рука опускалась в полной растерянности (придурок читает Книгу).
  Ни в кинотеатре, где я, озираясь устраивался в задних рядах спиной к ненавистному серебряному экрану с раскрытой Книгой и лицом (пунэмом) к партнерше в привычной для нее четвертой позиции, поимевшей счастье не видеть меня из-за раскрытой Книги.
   Ни на столпотворительной демонстрации в защиту Анжелы Дэвис, где я одной рукой держал Книгу, а другой утолял свою и их патологическую жажду к познаниям определенного характера. Как сейчас помню, когда моя очередная жертва грозила закончить наше знакомство совместным походом в местное отделение милиции от государства, какая-то женщина, увидевшая мой невинный пунэм, уткнувшийся в Книгу, возмущенно сказала.
  – Вы что, не видите, ребенок молится, так не мешайте ему.