Знакомство с Венецией

Мое знакомство с Венецией началось с одуванчика. Нет, не так.
Мы, то бишь я, моя жена и ее родители прилетели в Венецию утром, часов в десять. Погода стояла слегка нахмурено. Легкий ветерок осторожно шевелил десяток градусов тепла, и наши куртки не оказались лишними.  Но и недостаточными они тоже не были. Плотные, высокие облака добавляли легкой серости на холст этого четверга. После полугодичного Израильского ослепительно-обжигающего солнца на голубом и синем до слезы небе это был экстаз. Немного серого расслабляло безоружные глаза, привыкшие к солнечным очкам, как в солдат к винтовке. Немного серого вовсе не делало Венецию блеклой и безрадостной. Чего-чего, а цвета в ней, слава Богу, в избытке.
Но… попытаюсь излагать по порядку, ну хотя бы ощущений. Хронологический порядок не соблюден, извиняюсь. Хотя какая, к черту разница.

Я учил итальянский. Ну как учил, за три дня до вылета я нашел замечательную программу-лингвист которая по укороченной схеме пытается засунуть в вас хоть какой-то словарный запас. Три дня - не слишком большая куча времени, учитывая еще работу, сборы и всю обычную повседневность. Но пару часов у меня реально было. А также пара десятков итальянских слов в "конце" обучения. При выходе из аэропорта нас остановил пограничник и осведомился сколько наличных денег мы везем. Теперь картина маслом: я, с большим трудом говорю по-английски, имею пару десятков слов итальянских, а также русский дворовой в совершенстве. Моя жена, получившая в университете четверку с большим плюсом за знание английского, теща хоть и давно, но учившаяся в английской школе и тесть, у которого знание английского было не самой сильной стороной, стали за моей спиной. Спрятались.
Итак, пограничник меня о чем-то спрашивает, я пытаюсь понять. Путаюсь, но в конце говорю ему про четыре сотни евро, которые у нас в карманах. Он уточняет про сотни, а я их путаю с тысячами (слова конечно). Короче, разговор затягивается. Он напрягается, и я вовсе не расслаблен. Тут до меня дошло, я все слова наконец-то понял, вспомнил и ответил честно, без утайки. И пограничник, хлопая меня по плечу говорит: "Bravo, ragazzo!"(Браво рагатцо) и до меня только через минуту доходит что он сказал мне по-итальянски: "Браво, пацан!". Но я понял!!!

Одуванчик обнаружился при выходе из аэропорта, по дороге в морской порт. Дорожка, прикрытая тентом, навесом от дождя, слева отгорожена жестяным, ребристым, крашеным белым забором. Слева зеленела трава, кое где залысая от ног прохожих и осеннего времени года. Встречных и попутных пешеходов было не много. Нас иногда обгоняли или просили потесниться. Мы легко пропускали проходимцев, но затем снова выстраивали шеренгу из четырех и бодро гремя чемоданными колесами продвигались к порту.
И тут я увидел одуванчик. Я не видел одуванчиков лет эдак с тридцать. А тут осень. Середина ноября. И он. Небольшой, пушистый, с белой, лохматой головой. Я лег перед ним на землю и смотрел на цветок, как щенок на чудо, слегка наклонив голову, только что не высовывая язык. Я затаил дыхание. А затем, набрав воздуху в грудь, легонько подул. И одуванчик, оправдывая все мои надежды, как в далеком детстве, встряхнул своей пушистой головой. И весь пух, все это облако поднялось в воздух и полетело, подхваченное ласковой ладонью ветерка.

Гуляли по Венеции. Воздух хорош. Охлажденный, но не морозный - густой и вкусный. Запах дорогой кожи и только-только прожаренного, свежемолотого кофе и теплой соляры. Запах солярки шел скорее от обогрева домов, это не был противный выхлоп лодочного дизеля.

Были на базаре Риальто. Строгое, пасмурное небо охраняло солнце за занавеской высоких облаков, предоставляя нам возможность не щурясь любоваться городом. Погода светла и приятна. Прохладно, но не холодно. Запах при входе на рынок как в детстве: тонкий, далекий аромат свежих овощей и фруктов и немного сдобы приправленных легким свежим ветерком. Навстречу нам прошел высокий, очень пожилой мужчина в светлом, длинном, добротном пальто и сером кепи, в руке которого была зажата газета. Ну и что такого, спросите вы. У вас что, газет не читают? Да нет, читают конечно же. Просто у него в руке газета была небольшая, как "Известия" или "Правда" 80 годов, листа на четыре, но самое главное – она была черно-белой. Таких я не видел уже лет тридцать как. И людей, покупающих такие газеты примерно столько же.
Посетили базилику Сан Марко. Внутри базилики у меня болела голова, так всегда со мной в рабочей церкви, но если дотронуться до колонны или стены, то голову отпускало. Интересно.
В Венеции жёлтые фонари, их свет теплый. В ресторанах на столах отсутствуют приправы, нет соли и перца. И посадочные места около большого, панорамного окна, выходящего на узкую улицу. Мимо идут по своим делам прохожие… Кто на кого смотрит?
Зашли во дворец дожей. Сначала было скучно: императорские палаты, а из окна вид на внутренние стены, трущобы отдыхают. Облезлые, не ухоженные стены - достаточно заброшенный внутренний мир у дворца. Потом стало поинтереснее, картины, скульптуры. Первая картина меня потрясла. Это был портрет какой-то принцессы, к сожалению память моя не донесла до этих дней(хи-хи) ни имя самой принцессы, ни имени мастера. Это была теплая, живая, красивая девушка. Она просто, доброжелательно и немного застенчиво, как и полагается молоденьким девушкам, смотрела с холста. Восхитительный портрет!
Залов много. Много красивых и интересных вещей, книг, истории. Она ощущается кожей, и порой слышны обрывки старинных разговоров и запах заговоров. За залом зал, за ним еще один и еще… И вот восприятие замыливается, чувства застревают на уровне спины и расползаются по ноющим мышцам.
Интересный момент: в некоторых залах присутствуют скамейки, на уютных досках которых очень приятно расслабить уставшую спину и вытянуть гудящие ноги. Они, скамейки, редки, как зубы у бомжа, но их наличие просто бальзам на суставы программиста.   Когда дошли до украшений и монет, я слегка потерял интерес, да и моя концентрация внимания что-то усиленно искала на полу, не обращая внимания на команды мозга, как вдруг появился проход на второй этаж. Но тут Женя легла на пол(образно) и человеческим голосом попросила меня покинуть помещение вместе с ней, так как ее укачало, уморило от жары, духоты и украденного, чтобы не сказать по-русски знакомого итальянского слова из города Пизы, воздуха. Она даже отказала мне в законном праве на отдых, не стала слушать про спину, про ноги и страшный гуд. Требовала подать ей улицу немедленно и безапелляционно. Пришлось подчиниться.

Мы жили в гостинице Ai Really, между мостом Rialto, над Гранд каналом и площадью Cан Марко. От моста Rialto гостиница находилась на расстоянии буквально двести метров. А до площади Сан Марко метров семьсот. Плюс мосты, конечно.
Венеция! Это был Другой мир.
Чтобы увидеть Другой Мир, надо всего лишь посмотреть на Этот под немного иным, особым углом. Мы с Женей вышли на передобеденную прогулку и неожиданно оказались перед лавкой мороженщика. Осень. На дворе ноябрь месяц. Хитрое небо моросит на нас мелким дождиком. Я, конечно же исподтишка, как истинный джентльмен, предлагаю Жене мороженного. Женя, из-под накинутого капюшона улыбается и кивает головой, подтверждая авантюру. Приобретаю два мороженых, одно протягиваю даме, другое пробую сам: ну что вам сказать… Не фонтан. Не плохо, врать не стану, но до шедевра далековато. А дождь мелкий-мелкий. И частый-частый.
А мороженного целых три шарика… Как жаль, что через полчаса оно наконец кончилось…

Мастерская художника.
Прогуливаясь по вечерней Венеции, в теплом свете желтых фонарей мы, словно плыли вдоль фантастических витрин карнавальных магазинов, как будто нарочно для нас вынырнувших из далекого прошлого. Роскошные, дорогие платья викторианской эпохи, обшитые золотом. Великолепные маски на любой вкус, полумаски, веера и другие регалии того времени поражали своей красотой и изыском. И мы плыли вдоль времени, неторопливо отражавшегося от ночной воды. Иногда казалось, что это мы отражаемся в усмехающемся зеркале времени. И когда рецепторы восхищения были перегружены настолько, что хотелось просто лечь на спину у воды и закрыть глаза, меня потянул к себе за рукав короткий переулок, в глубине которого была открыта тяжёлая деревянная дверь, над которой горела добрая, желтая лампа и висела вывеска "Картины".
В мастерской было тесно. Из людей там находилась помощница мастера по части продаж и конечно же картины. Со стен, прилавков и подставок, со всех сторон меня смотрели венецианские мосты, гондолы, мосты с гондолами, в цвете и углем, на рассвете и в лучах заката, раскрывая все великолепие Венеции.
Этот мастер должно быть волшебник. Он меня смог очаровать, захватить, унести в путешествие по венецианским мостам. Да и, кажется, не только меня. У его картин чувствовался привкус капучино, улыбки и доброй бабушкиной сдобы.
Я захотел не расставаться с этим чувством, а сохранить его, обменять на равнодушные бумажки с портретами каких-то важных людей. Но как выбрать что-то одно из всего этого великолепия. На помощь ко мне спустился сам Художник. Мастер был седовлас и растрепан. Он сам выглядел словно набросок на его собственной картине. Он долго оттирал чем - то запачканные краской руки и после с жаром пожал наши. Он спрашивал про желаемый размер картины: маленькую, большую, в рамке или без, а в его глазах виделось расставание с любимой. В мастерской у него не было одинаковых картин. Там была сама Венеция, меняющаяся в зависимости от настроения. Мастер был не местный и не итальянец вообще. Он приехал в Италию, я забыл к какому мастеру и в какую школу. И посетив Венецию был ей очарован и.... Остался. Он рассказывал нам про картины и даже сделал набросок углем в подарок для нас. Мы все-таки выбрали картину, обменяли кусочек души мастера на презренный металл (в виде бумажных ассигнаций) и покинули художницкую обитель. Отойдя от мастерской, я боялся обернуться. Мне хотелось верить, что за моей спиной нету никакой мастерской, и даже деревянной двери, освещенной теплым жёлтым фонарем, нет. И нету даже самого фонаря. А было просто обычное Венецианское чудо. На другой день мы гуляли в этом районе и искали эту мастерскую и слава Богу не нашли. Иначе чуда бы не получилось.

В последний вечер нашего пребывания в этом волшебном городе, мы, все вчетвером, во время нашей прощальной прогулки по узеньким улочкам набрели на полупустое кафе, манившее своим теплом и уютом.  Там мы отужинали и Аркадий, мой тесть познакомил меня с восхитительным, ароматнейшим самогоном местного приготовления – граппой. Настоятельно рекомендую отведать сей достойнейший напиток.

И ещё слово о чайках. В Венеции чайки вездесущи. Они следят за вами с крыш, подглядывают, летя на бреющем над каналами, подсматривают, прячась за головы многочисленных скульптур и лепнин, грустно стоящих на крышах зданий. Венецианская чайка — это монстр способный убить и сожрать голубя. Она огромна. У нее хитрый, наглый взгляд и бессовестные, желтые ноги. Она сильна и беспощадна. Я лично наблюдал как чайка, стоя на мусорном баке и балансируя крыльями, шугнула японского туриста, пытавшегося сфотографировать ее вблизи. Турист бежал, а чайка насмехалась над ним потрясывая крыльями. И эти крылья были размахом больше чем мусорный бак, на котором она стояла.

И напоследок слово о людях. О венецианцах. Буквально одно слово, так как я слишком мало был в городе, чтобы построить портрет коренного жителя. Я не знаю его характера, не знаю привычек и предпочтений. Мое общение с ними было слишком кратковременным, но… Одежду там венецианцы одевают обычную, как все в Европе, но у многих есть хотя бы одна контрастная, яркая, бессовестно кричащая вещь, как наглые, желтые ноги чайки …

Матвей Островский 13.04.2017(о поездке 2015)