Я успею ещё, я смогу!

Старомодный закат догорает на западе вновь,
в Детском парке гуляет, ну самый взаправдашний, ослик.
Все  влюблялись когда-нибудь. Вот и стихи про любовь
с неизменным успехом находят в читателях отклик.
Про любовь, про любовь, нет, я буду писать о любви,
ведь стихи, коль стихи,  не унизятся до эпатажа;
сколько с юной бравадой с друзьями о ней ни трави,
всё равно о святом, самом-самом интимном не скажешь.
А на склонах Уч-Коша тусуются сумрак и мгла,
зажигает огни нуворишей престижная вилла.
Почему мы расстались? Ну как ты поверить могла
подлоглазой подруге? Ужели  не очень любила?
Заповедную  сторону трогать не стану теперь.
Не сложилась любовь. Что ж, бывает. Пусть пляшет подруга!
Были мы, словно горлицы, стали же парой тетерь
слепоглухонемых – потому что не слышим друг друга.
И не видим в глазах у подруги злой блеск торжества.
Явный кайф у неё (не скрывает!) от нашей разлуки.
Раньше звёзды нам пели и сказки шептала листва,
а теперь всё молчит,  словно умерли краски и звуки.
Нет, не верю, не может  (да хоть изощрённая!) ложь
быть сильнее любви, нет, не верю, собьём ещё спесь мы  с подруги;
ночи  звёздное платье украсила  дивная брошь
драгоценной луны и ожили все тени округи.
Я уйду на рассвете по горной тропе на яйлу,
надо плоть измотать,  пусть оттянет всю боль поясница:
то, что ночью приснится, случится потом наяву,
только что-то в последнее время мне вовсе не спится.
Но когда старомодный закат загорится опять,
вновь воскреснет душа (пусть не сразу) в затурканном теле.
Я пойму, наконец, что любовь невозможно отнять
никакою интригой, коль это любовь, в самом деле.
Я пойму, что не зря  в нас кипит это чудо в крови,
что не зря к нам прозренья толпою спешат на рассвете:
я успею ещё, я смогу написать о любви
настоящие строки, без грусти и желчи, как эти…