Национальный вопрос

Одно мне было совершенно ясно:
Свободу горной крошечной страны
Ичкерии, по-старому «Чечни»,
Настойчиво клевал имперский ястреб.

Колосс осел, а глина втерлась в хлябь
И не дала рассыпаться злодею.
Инерция насилия сильнее
Инерции распада. Меньший — слаб.

Я — полька, этим объяснимо все.
Меня случайно обошел Освенцим,
Но настигал, стегал распятым сердцем
Родителей, стенаньем тесных сел,

И отучил бояться. Занята
Исследованьем фауны Кавказа,
Я в Дагестан приехала, и сразу
Внезапно оказалась в плен взята.

Запомнился автобус — нас везли
Через лавину выстрелов. Захватчик
Старался злым казаться. Бедный мальчик,
Наверно, нет и двадцати восьми,

А — шрамы, седина, потухший взгляд...
Жестокостью скрывает безнадежность.
Со мною обходился... осторожно.
Нас поместили на какой-то склад.

Кормили скудно. Сидя взаперти,
С подругой вместе, мы вели беседы
Не столько о науке... Если беды
Столь обиходны — как их обойти?..

Захватчики прошли Афганистан.
Их заставляли убивать таких же,
Какими были сами. Как-то слышу:
«Вы наших дедов гнали в Казахстан,

И наша кровь решила вашу смерть.»
За око — око, через поколенья.
Кому воздастся, и кому — отмщенье?
Все спутала идей чугунных твердь.

Казах, афганец, русский и черкес,
Поляк, еврей и немец — уязвимы
Равно, и в лихолетьи — побратимы.
Кочует лихо сквозь года и чрез.

Семь месяцев тянулись семь веков.
Обратный счет ислама — христианству...
Я привыкаю к синему пространству
Гор, не свободных от мирских оков.

Из книги "Остров Мусорного Христа"

Иллюстрация ВИКТОРА ЗАХАРОВА