Автопортрет чистильщицей обуви

АВТОПОРТРЕТ ЧИСТИЛЬЩИЦЕЙ ОБУВИ НА ФОНЕ БУЛЬВАРА ДЮ ТЕМПЛ В ДАГЕРРОТИПЕ
Робин Коста Льюис
(Стирая в памяти всплывшее воспоминание о Гранте Аллене)

Мне кажется,
что даже мысленно
я никогда не обзывала себя
на любом из известных мне языков.
О себе
я всегда говорю
в третьем лице.
Почему так,
понятия не имею.
Знаю только, что
Событие произошло. Ну и все
его разночтения. Отвергая их,
я смеялась,
болтала – участвствовала во всяких играх,
затеях – лишь бы расстаться
с ношей истории
происшедшего в душе.
Я попыталась
хотя бы раз
взглянуть на тебя,
мне так хотелось
взглянуть на тебя.
Ведь я могла случайно встретить
тебя на улице:
увидеть твой велосипед,
прислонённый к стенке
у окна. Воспоминания о
законах моей страны
всплывали перед лицом.
Неоднозначные, из прошлого,
подзабытые и непонятные
причуды памяти.
 
Вопрос долга,
насильственная смерть
близкого человека,
последующий уход
в глупейшие представления.
Тёмные. Печальные. А затем...
Помню только,
как увидела тебя.
Был ли это ты
или же кто-нибудь другой.
Казалось,
с выстрелом всё оборвалось.
Теперь она
в Новом Мире
Настоящего,
таком понятном и
недвижном. А тогда все
обернулись
и посмотрели
в твою сторону.

April 5, 2017
Черновой перевод: 12 апреля 2017 года
Robin Coste Lewis is the author of «Voyage of the Sable Venus» (Alfred A. Knopf, 2015), winner of the National Book Award.

SELF-PORTRAIT AS THE BOOTBLACK IN DAGUERRE’S BOULEVARD DU TEMPLE
Robin Coste Lewis
(An erasure of Grant Allen’s Recalled to Life)

I don’t believe
I thought
or gave names
in any known language.
I spoke
of myself always
in the third person.
What led up to it,
I hadn’t the faintest idea.
I only knew the Event
itself took place. Constant
discrepancies. To throw them
off, I laughed,
talked—all games
and amusements—to escape
from the burden of my own
internal history.
But I was there
trying for once
to see you,
longed so
to see you.
I might meet you
in the street:
a bicycle leaning
up against the wall
by the window. Rendered
laws of my country
played before my face.
Historical, two-souled,
forgotten, unknown
freaks of memory.
 
The matter of debts,
the violent death
of a near relation,
and all landing
at the faintest conception.
Dark. Blue. And then.
All I can remember
is when I saw you.
It was you
or anyone else.
The shot
seemed to end
all. It belongs
to the New World:
the Present
all entangled, unable
to move. Everything
turned round
and looked
at you.