Эльсинор

Фантастическая  баллада

Безумный  принц  начинает  игру,
уладив  свои  дела,
и  образуется  ближний  круг –
на  то  она  и  игра.
Третья  стража  идет.  И  вот –
рядом  стоят  друзья.
Место  встречи  находит  крот –
им  без  него  нельзя.
В  круге  света  стоят  шуты,
ловчие,  юнкера.
Кто-то  в  землю  втыкает  штык,
поскольку  уже  пора.
Первые  комья  сырой  земли
вызовут  дружный  смех.
И  в  этот  миг  поймут  короли,
что  кто-то  ползет  наверх;
что  не  закончилось  ни  черта,
что  время  пришло  назад,
что  принц  нашел  своего  шута
и  смотрит  в  его  глаза.

Пока  корабли  поглощает  шторм
и  лупит  о  камни  скал,
принц  остается  вдвоем  с  шутом
в  холодной  глу;би  зеркал
Шут  расскажет,  что  будет  потом,
и  где  найти  что  искал,
и  как  обитают  в  круге  шестом
мужество  и  тоска.
Откуда  знать  ему,  где  нас  ждут,
и  что  нас  назавтра  ждет?
Когда  играешь – какая  жуть
все  узнать  наперед!
Зачем  корона,  когда  во  сне
и  шагу  не  ступишь  вбок?
когда  есть  власть – а  свободы  нет,
поскольку  твой  сон  глубок.
Каково,  задремав  у  себя  в саду,
смотреть,  как  подходит  брат
и,  как  обычно  у  нас  в  роду,
в  ухо  вливает  яд!
Теперь  я  вижу,  как  много  крыс
нас  слушает,  затаясь.
Теперь  я  слышу:  «Конечно,  принц,
надо  разрушить  связь!»
Яд,  проливаясь  в  огонь,  шипит,
и  в  трещинах  зеркала.
И  ведьма бормочет во сне: «Шекспир!» –
и  слышится  звон  стекла.

Чтобы  избегнуть  вещих  имен,
вещам  даны  имена.
Разрушается  связь  времен,
как  только  она  видна.

За  шторой  крыса  грызет  сухарь,
и  где-то  флейта  звучит,
в  дальних  покоях  берут  верха; –
и,  кажется,  голос  чист.
Как  интересен  душе  вокал,
если  разорван  круг...
А  королева  берет  бокал 
и  учит  меня  добру:
«Смотри,  как  ручей  убегает  вниз;
если  не  твой – ничей.
Смотри,  мой  принц,  убегает  жизнь,
словно  этот  ручей».
И  закипает  мой  первый  смех,
и  рушится  ком  земли,
и  воскресают  надежды  тех,
что  снова  ко  мне  пришли.
Здесь  все  понимают,  кому  водить,
и,  не  поднимая  лиц,
ждут,  что  прикажет  с  ума  сходить
их  сумасшедший  принц.
И  снова  дозоры  несутся  вскачь
в  зеленой  игре  зарниц.
И  снова  ветра  разрывают  плащ,
и  новая  сталь  звенит.
Сталь  настигнет  тебя,  палач,
как  молния  подо  льдом!

И  снова  актер  подавляет  плач,
пряча  лицо  в  ладонь.

И  вот  я  вахту  несу  один,
а  все  остальные  спят.
Здесь  я бесчинствовал  и  водил,
и  время  катилось  вспять –
туда,  где  Офелия  на  меня
не  поднимает  взгляд,
где  ведьма  косматая  из  огня
во  сне  добывает  яд.
Туда,  где  кажется,  что  легко
оплачивать  все  счета,
где  могилу  роют  клинком
для  моего  шута.
Людей  отличает  привычка  врать
и  жить  со  своим  враньем,
а  нам  выпадает  судьба  порвать
ветхую  ткань  времен.
Вперед,  товарищи  детских  игр!
ваша  игра,  друзья!
Знайте,  что  в этот  короткий  миг
можно – чего  нельзя.

…К  лунному  небу  восходит  дым;
видимо,  письма  жгут.
Я  на  страже  стою  один –
вот  ведь  какая  жуть!
Свои  границы  хранит  страна –
на  то  она  и  тюрьма.
Здесь  люди  меньше,  чем  имена, –
вот,  что  сводит  с  ума.
Вольному  воля,  мятежный  принц,
воля  твоя,  король.
Вы  не  засту;пите  всех  границ,
вольно  трактуя  роль.
Я  ясно  вижу,  открыв  глаза,
свой  сон  у  себя  в  саду.
Во  мне  просыпается  злой  азарт –
на  спор  погасить  звезду.
Все  сорок  тысяч,  что  я  убил,
братьев  моих  невест
не  подтвердили,  что  я  любил –
гасни,  небесный  свет!
Надеюсь,  что  это  мои  слова,
и  этого  в  тексте  нет.

Поскольку  жалость  во  мне  мертва,
дай  умереть  во  сне.

Позволь  мне  бросить  твоим  богам
сломанный  свой  клинок.
Отпусти  меня  в  балаган,
замок  мой,  Эльсино;р!
Сегодня  актеры  уходят  прочь,
сминается  шелк  шатра.
Они  приходили  не  мне  помочь –
пытались  спасти  шута.
Они  понимают,  когда  их  ждут,
когда  приходит  пора.
Здесь,  где  уходит  под  землю  шут,
воскреснет  моя  игра.

   2006