Всё распродано

               
Туполистой фисташке веков уже десять минуло,
ей массив этот горный от всех ураганов, как щит;
если киллер в глушитель одел пистолетное дуло,
значит, выстрел контрольный в затылок вот-вот прозвучит.

Ах, на грустные мысли наводят  не рифмы ли сами?
И не с ними ли я осужденье от ближних приму?
Столько зла развелось в одночасие под небесами,
что поблёкли они даже здесь, в богоданном Крыму.

Ветер падает с гор, ветер любит морские просторы,
ветер силу набрал, ветер дует сильней всё,  сильней и сильней;
к справедливости путь, понимаю я, очень нескорый,
да и кто говорит, что сегодня мы движемся к ней?

Да и кто говорит, что конечная цель – справедливость?
Да и где её взять, коль ворами командует вор?
Растрепалась по ветру косматая туча, как грива,
и несётся, цепляя вершины и впадины гор.

Это время не наше! Не наше на улице время,
где стяжатели правят,  где царствуют низость и блуд:
откупилось оно от поэтов подачками премий,
но лишив гонораров,  лишая тем права на труд.

Дерибанят страну нувориши, им власть потакает,
провонялась бомжиха помойкой и пивом, седа:
перестройка  была нам нужна, но совсем не такая,
а какая? – народ не спросили, как, впрочем, всегда.

Жили мы в СССР – это значит, что жили с Россией,
да лишились мы родины общей с  нетрезвых-то глаз,
и опять у народа, у нас, ничего не спросили,
и шановни панове к нацменам причислили нас.

Бодро песня звучит про путану, ей стольник – не деньги,
рестораны гудят, летом в Ялте не грустно душе,
понавесили яхты весёлые флаги на стеньги
и летят в Балаклаву, там нету подлодок уже.

Всё распродано.… О, погружаюсь в дремучие темы,
о фисташке забыл туполистой, чем начал стихи;
я закончу банально: наверно, виновные все мы
в том, что есть, – всё грехи, брат, пока что сильнее грехи…

13-06-2006