Одинокий булочник

Я подошел и взял багет,
Я был решителен и тверд,
Хоть подо мной стонал паркет,
Но треск паркета - что за вздор!
Багет французский ароматен,
И гул желудка моего
Величествен вполне и внятен!
Такой хрустящий, загорелый,
За сердце взял меня сей хлеб,
В желудке теплом, что есть дело,
Разыгран сладостный вертеп!
Уж погоди, багет, мой брат,
Я за ножом тянусь, момент!
Поставим голоду мы мат,
И брызнет зернами кунжут
На роспись внутривенных стен!
Как восхитительно, ням-ням,
А тут и кофе поспевает,
На булке масло, сверху сыр,
Вот это рай, я всем друзьям
Рекомендую, предлагаю
Устроить тайный, взрослый пир.
Ах, кто-то там вдали щебечет,
"Чревоугодие - огрех"?
Поесть во славу мирозданья,
Открыть из пушек мощный пли -
Да где угода тут желудку?
Ох, чистоплюй, меня не зли,
Коль ты не ел багет французский,
Когда он только испечен,
То даже если повар русский,
Я всею плотью восхищен!
А ты, что ты любить приставлен
Всевышним, создавшим живот?
А может, ты им был избавлен
От гастрономических хлопот,
Чтоб тело с разумом отдать
Вселенским мыслям в воспитанье,
Не знать простого испытанья,
Когда вложить в свой рот багет -
Почти что Богу дать обет,
О, чистоплюй, прости меня,
Но как еще мне показать,
Что значит древняя слюня?
Она ведь тоже мудрость Бога,
Иль ты во плоти видишь грех?
Я подниму тебя на смех,
Когда увижу, как танцуешь
Ты опосля пивных утех,
Когда трубой иерихонской
Желудок твой возвысит глас,
И каждый сразу уже узнает,
Что ты голоден, вот и все,
И крошку хлеба щедро даст.
И показательный спектакль
Отвергнутых горячих блюд,
Сыров, млака, вина и мяса,
И наконец багета,
Всем одиночество минут,
А может быть большого часа,
Когда ты голоден и слаб,
Как брошенный судьбою раб,
И в чем тогда удел лишений?
Очистил душу? Ну а дух?
Ах и его?... Проверю слух,
Ты победил "храм искушений"?!
О, как возвышен голод твой!
Что ж, выбор явно непростой,
И что еще явней - не мой.
Да, кстати, на, возьми багет,
Отдашь собачке на обед,
А сам иди и освящайся,
Пока я добр, вял и сыт.
Какой же вкусный и потрясный
Был этот дивный, мягкий хлеб!
А дома тихо и не ясно,
Кто тот святой и чистоплюй...