Цунами. Посвящается Евг. Евтушенко

Цунами
      
Евгению Евтушенко


«Удару тайфуна подверглась бухта Золотые Двери...»
(Из радионовостей).


1.

Я въеду в Златые Двери,
На серфинговой доске.

Здесь все мои потери,
Словно райские звери,
Нежатся на песке.

Праздник, свет, островок
В океане тревог.

Вы ль его сотворили,
Ласточек эскадрильи,
Проносясь над водой,
Как любовь над бедой?

Или, в пестром трико,
Победительным жестом
Маг-чародей Фуко
Тронул, кленовым жезлом?

Может, его напели
Дождевые капели,
Или детеныш льва
В рифму нашел слова?
            
Меж поцелуев двух
Жизнь – одуванчика пух.

Жизнь – как пробел в строке.
Жизнь – как сверло в виске.

Есть у меня, по крайности –
Горести для и радости –
Лирика, луч в руке.


2.

В слово свое поверь,
И отворится дверь.

Слово – жизни король,
Ее золотой пароль.

Это всего лишь звук,
Источник счастья и мук.

Это припухлость губ,
Гром архангельских труб.

Меж избранными, своими
Это Господа имя.

Это жизни зенит,
Главный ее магнит.



3.


Ночью полярной, Господи –
Страшно гулять под звездами.
И знать: печали закон
Незыблем, как Орион.

Ждешь спасенья, рассвета ли.
Рассвет наточит кинжал.

Люди, вы мне поведали,
Что у судьбы сто жал.

Пусть они станут сонетами,
Верилэ, триолетами –
Все, кто меня обижал!

Ввергнутые в Мальстрем –
Стансов, баллад, поэм!

Сами будьте поэтами,
Каждому хватит тем.

Ведь, сотворивши стих,
Знаешь, что демон – стих.

Строчки – нет, не лукавство! –
От напастей лекарство.


4.

И я, обнявшись с цунами,
Обменявшись с ним именами! –
На остром жизни краю,
У всех тебя отобью.

У весенних путанок,
У гламурных метресс,
Странных – ах! – марсианок
И Христовых невест.

У державных цариц,
У лихих продавщиц,
Неофиток, фанаток,
Белых, черных, мулаток!

У юной куклы в корсете,
У хитрейшей  ведьмы на свете,
У тысячи смайлов в Сети.

Обещаю, вдвоем
Мы от всех ускользнем.


5.

Да, хоть верхом на пантере
Или в объятьях джинна –
Узко горло кувшина –
Ворвись в Золотые Двери!

Любовь – это ведь цунами,
Цена ей: навеки с нами.

Нет, не бряцанье струн
Лирика – это тайфун.

Вот, взметнулась волна,
Над мирами, вольна,
Никому ничего не должна.

В шаге от наважденья –
Смерчи и наводненья.

Даже фата-морганы,
Сердцу наносят раны.

И бессмертные строки
С рифмами, ритмом рубленным
Так пристрастно жестоки
К смертным нашим возлюбленным.

Закрутилась воронка
В океанских зыбях,
Как вкруг горла веревка.
С неба нисходит страх.

Бурей взрываясь, море
Стонет: mеmento mori!

И все в ночи орхидеи
От ревности похолодели.


6.

Ты, Европа и ты, Индостан,
Если б знали вы сердцем упорным,
Как умеет любить ураган,
Как умеет он быть покорным.

В самый последний миг –
Эту землю и небо
Пожалей, этот мир,
За то, что другого не было.

И цунами с разбега
Остановилось у брега.

Больше не хлещут ливни,
Слоны опустили бивни.

Страшных сказок каскад
Откатывается назад.

Раковиной перламутровой
Раскрывается утро.

И вновь, ступивших на сходни
Туристов – встречают сводни.
А девчонки в витринах
Улыбаются, смерть отринув.

И верная чья-то жена
Ничуть не раздражена.

Вселенная спасена!

И танцуют сирены
В Генуе и Сорренто.

И загорелый Ромео
В дальнем порту Пхукет
Несет, в руках неумелых
Невесте – лилий букет.

Вот, отчалил на яхте
Каин, в свой вечный ад.
За штурвалом, на вахте –
Яго, зол, виноват.

Зря детей убивали
Каин и кокаин.
В голубом покрывале
Спит душа, как дельфин.

И ни один ребенок
Не зашелся в плаче, спросонок

Ни один светлячок
Не погасил огонек.

Радионовостей
Не жди, как скорбных вестей.



7.

Но что же, что делать мне,
Дельфину на простыне,
Выбросившемуся из моря
В приступе горя?

В сиятельной  вышине
Я может быть,  мир спасла.
Но на житейской волне –
Не дотянусь до весла.

И ты сказал: не печалься,
Не жалей ни о чем,
Отчаянье близко к счастью:
Тепло, теплей, горячо.

На последнем краю
Обернись! За спиной – я стою.

Будут Джульетта и Мэри
Судьбою меняться с тобой.

И Золотые Двери,
Под хрипящий смерти гобой
Никогда не размоет прибой.