Кумир-отворение

Цветаева была большой эстет.
Она сказала: «Муж. И он прекрасен!»
Быть может, и стоит на этом свет:
где бровушки вразлет – там перец ясен.

А я скажу тебе: ты просто бог
языческого древнего разлива.
Не до бровей, где от тебя, с тобой
через тебя мне всё насквозь красиво.

С тобой мне даже камень оживёт,
чтоб умереть и бабочкой родиться.
И даже сердце не кричит – поёт,
когда болит исклеванною птицей.

Ты сам того не знаешь – не дорос
до сути сотворения кумира.
Всё просто: тот учитель и пророк,
кто нам раскрыл глаза на правду мира.

Мир так хорош! Хоть много в нем мерза…
Да нет, – учителей другого рода,
что тоже раскрывали мне глаза
на сущность человеческой природы.

Что доказали – да ещё и как! –
что я ничто, раз не сильна бровями,
раз никогда ни гений, ни дурак
не вознесёт резца на мёртвый камень,

чтоб оживить в нём перси и персты
мои – и это обозвать Венерой.
Ты – тоже не персты. Сознанье – ты,
перенастраивание самых нервов.

На них играть  уверенной рукой –
да чтобы слезы – счастья, а не боли,
сумеете, учители? Тисков
своих учений противу – слабо им…

А за – легко. И мне за этим за –
прелегче  лёгкого… Как трудно взверить,
что ты совсем, совсем не обяза-
ТЕЛЬНА, чтоб разрешили жить, – венерить!

И зверь во мне не верует пока.
Грызётся с терпеливою рукою…
Ты – выше и кумирнее божка –
не всяк Господь возьмет спасать такое…

И даже Тот, что на небе, – не рад.
Он говорит: «Вот Я». И выбираем.
Он предлагает рай. А там, где ад, –
нужда во изнасилованье раем.

А где в раю насильники? Набить
их поролоном – да по самы перья…
Лишь человек умеет так любить,
чтоб плакали от зависти венерьей

Парисовы избранницы в шелках,
швыряя в пыль короны и алмазы…
Пусть мир и дальше ходит на руках.
Он все равно прекрасен, как зараза.