Мой Трускавец 4

Продолжение послесловия (лирика, люди)

Мои детские воспоминания очень помогли мне в 16-17 лет и готовиться к университету, и более насыщенно воспринять "Тини забутых предкив". Если в средних классах школы я, как многие другие, пропускала описания природы или прочитывала их наспех, то теперь природа воспринималась, как дополнительное яркое действующее лицо. А уж в "Лисову писню" Леси Украинки я просто влюбилась. Мавка на долгие годы стала любимым персонажем. Жаль, её ошибок мне не удалось избежать:) Но это - отдельная "песня".

Сейчас с удовольствием хочу вспомнить людей, с которыми довелось пресечься в Трускавце хоть на пять минут.

Когда мне было восемь, мы жили у хозяйки в большом доме. Одну комнату она сдавала бабушке со мной и, одновременно, двум армянкам. Армянки хвастались камнями, удалёнными из печени (похожими на перегородки из ореховой скорлупы), и завораживали своими именами. Одно я забыла. А второе запомнила навсегда. Её звали Вартуш, она постоянно повторяла, что это значит "роза". Я так и звала их обеих "Вартуш и Роза".

Ко мне и моей бабушке привязалась хозяйская внучка 3-х лет. Она постоянно ходила за мной следом и спрашивала "Сто ты делаес?" Я отвечала: "Косичку плету". Потом малышка повторяла свой вопрос и сама себе отвечала: "Косицьку пету". А к моей бабушке она обращалась, постоянно путая её со своими родственниками. В конце концов это стало звучать так: "Мам-пап-бабушка".

А девочка постарше - Гюльнара Адыгезалова - рассказывала мне о своём Азербайджане, обменялась со мной адресом и мы какое-то время переписывались. Жаль, потом связь утратилась. Было бы приятно узнать, что она где-то жива-здорова.

А это уже воспоминания 13-летней девочки. По вечерам возле бювета собирались люди. Они не только пили лечебную воду. Они общались и это было здорово. Я примыкала к кружку поющих украинские песни, пела вместе с ними. Собрала небольшую коллекцию фольклора, которую потом дома сравнивала с напечатанными версиями песен. В разных уголках парка люди разных национальностей пели на своих языках, танцевали в национальных костюмах (до сих пор помню яркие краски нарядов узбеков и не только). Многие привозили с собой свои музыкальные инструменты. Вся большая страна вставала передо мной, как на ладони, причём в лучшем своём проявлении... Главная ценность этого представления под открытым небом была в том, что оно не было формальным. Люди пели и плясали от души, от полноты чувств, от того, что им было хорошо и хотелось выплеснуть свою радость в окружающий мир.