Матысек

На скрипках еловых пиликал Матысек
и мёртвой дивчины из ели плач высек.
О, плач бесконечный, куда же ты длишься?
Зачем в ствол еловый, как в двери, стучишься?
Забудь пораженье и мир заиграет,
росою на травы пади, боль растает.
Не хотел всё забыть, а хотел себя мучить.
Окровавился весь о цветы и о сучья.
Красный, зелёный и золотистый.
О Боже, мой Боже, плач вечный и чистый!
        Так звучала Матысекова игра,
        пока песня не кончилась, не умерла.

На скрипках еловых пиликал Матысек
и мёртвой дивчины из ели смех высек.
О смех бестелесный, зачем ты смеёшься?
Зачем, как оживший, по лесу несёшься?
Брось грешные шутки бесовского роя
и снова заплачь, перестань быть собою.
Но смех не кончался, смешил сам себя он,
переливался, как с радугой сплавлен.
Красный, зелёный и золотистый.
О Боже, мой Боже, смех вечный и чистый.
        Так звучала Матысекова игра,
        пока песня не кончилась, не умерла.

На скрипках еловых пиликал Матысек
и мёртвой дивчины из ели сон высек.
Сон заблудившийся, что же ты снишься,
зачем так прилежно маячишь, искришься?
Исчезни без следа в яру этом, балке,
в пруду, тиной скрытом, в речушке-смеялке.
Но сон не хотел исчезать в тьме без края,
сверкал и искрился, над лесом летая.
Красный, зелёный и золотистый.
О Боже, мой Боже, сон вечный и чистый.
         Так звучала Матысекова игра,
         пока песня не кончилась, не умерла.