Мираж

На что рассчитывал индус,
Придумав мудрую игру?
Назвав фигуры на санскрите,
Не думал о чужой он прыти –
Что в Аргентине и на Крите,
На русском, датском, на иврите
Родным всем станет слово «мат»
И лишним в жизни будет «пат».

На что рассчитывал Алехин,
Когда дела шли очень плохо?
Давал сеансы сразу он –
На матчи нужен был мильон.
Как для симметрии, каждой твари
Он в войско набирал по паре,
Но разыграть гамбит Эванса
Он не решался в тех сеансах.
Увидел бы гамбит свой Эванс
В том исполненьи – хук бы слева.

В гамбите королевском эру
Открыл однажды нам Фалькбеер,
И в «контргамбите Фалькбеера»
С тех пор ему нет равных, верю!

Ввести порядок свой Тайманов
Решил на острове Кайманов,
Он шахматы чередовал
С игрою на рояле – пал.

Лишь покорилась Петросяну
Мощей защита Каро-Кана,
Что именуют тараканом,
Не разобравшись без стакана,
Кого обидели – Тиграна,
Которого таланты грани
Прорезались в Тифлисе рано.
Ему сказали: «Ты испортишь
Турнира сетку – там, ведь, Портиш,
Мадьяр играет – он нам друг:
Ты не обидь его там вдруг».
Тигран послушал, да не слышал:
Поехала давно уж крыша.
Сыграл конем он на эф три,
Тут  чашу принесли Петри –
Он закурил табак, и Портиш
Сказал ему: «Ну, что ты корчишь,
Не стану я дебют коней
С тобой играть, ну, хоть убей!»

-«Но я дебют с тобою Рети
Хотел играть». – «Брось шутки эти!
Не ты ль защиту в годы оны
Нам предложил, назвав «Бенони»?»
-«Но я ее совсем не помню!»
-«Давай начнем, а я напомню!»

В исход игры не веря точно
На матч Смыслов приехал срочно.
Хоть в шахматах совсем не «варит»,
Свои приводит комментарий:
-«Пожалуй, я сыграю с Талем –
Он все же как-никак беспалый,
С ним можно и гамбит ферзя
Играть  без страха: ведь, нельзя
Из трех перстов – ultima ratio
Осуществить ту комбинацию».

-«А я сыграю, лучше, с Спасским –
Он все же послабей, чем Ласкер»,-
И, напустив мечтаний флер,
Взял пешку мимоходом Флор.

В мотив игры повязнув славно,
Тем временем дышал Таль плавно:
- «Исход игры зависит очень,
Расчет насколько Сало точен».
-«Игры итог зависит кровно,
ответит ли противник ровно»,-
Ему коллега возражал
С фамилией Лилиенталь.

Не мог, ведь, слышать Флор всех «талей» -
Он просто взял и размечтался:
«Я пешек ряд его расстрою –
Он протокол подпишет кровью!»
Позиция его завидна,
Но продолжения не видно.
-«О чем задумалось, детина? -
Из мыслей выводя кретина,
Спросил игравший с ним Смыслов, -
Каков сегодня твой улов?»
Оправдывая имя, Сало
Отправил в рот кусочек сала
Сначала, после, чуть волнуясь,
Вещал: «Сегодня чуть загнул я,
Очко не поделил с Корчным,
Где мат я прозевал в три хода;
Я помню, как назад три года
Сыграл точь-в-точь так в Сочи с ним».
-«Запомнил, как сыграл и где,
Но не запомнил, что ошибся!
Да Сало, ты в своем уме,
Ты, часом, не с машиной сшибся?»
Так вопрошал Смыслов-певец,
Не зря, что партии конец.
А Сало Флор очко прибавил –
Сей парень самых честных правил.

Тогда еще с ним Тартаковер
Чуть было со смеху не помер.
Весь свой талант в игре быть битым
Он сублимировал в гамбите
И свой талант писать в газету
Принес игры таланту в жертву.

Вперед в турнирах прямо с старта! –
Всегда недосягаем Карпов;
Готов играть с утра до ночи,
Спит с шахматами, между прочим.
Лишь только с Адамсом и Гулько
В неделю раз распишет «пульку».
На матчи ходит с экстрасенсом,
Похожим чем-то на Валенсу.
На всякий случай, поднял вой
По тому поводу Корчной.

Средь шахматистов этот слух
Жил долго, но остался глух
К не шахматным страстям Каспаров
И угодил властей в опалу.
Алехина сын Кампоманес –
Приемный, видно, наркомана –
Приехал, чтобы по карманам
Пошарить, но под их шарманку
Не спел Каспаров – крепкий малый.

Так Карпов исчерпал свой век
И Шорт ему вослед изрек:
-«Жизнь коротка, особо в спорте,
Игра бессменна – и не спорьте!»

Играть не стал с ним даже Фишер,
Который не играет – пишет,
Познал Россию, как Тригорин
И знает, как играл Чигорин,
Пред кем сложил оружье ниц
Однажды даже Стейниц.

Да, он готов сразиться с Морфи,
Но нет в живых давно уж профи;
О нем, ведь, вспоминают лишь
Под рифму: ломка и гашиш.

Гамбитом королевской пешки
Мутил всем голову Решевский.
Когда играли он и Тарраш.
Стоял над головами пар аж.

Играл защиту Филидора
Всегда мир шахмат без задора.
Побольше бы тот Филидор
Писал балеты в царский двор.

В начале века шахмат планку
Поднял романтик Капабланка:
Сицилианскую защиту
Играл всегда он чисто бритым.
Хосе-Рауль – великий лирик,
Не мог его терпеть Ботвинник.
Он – в русской партии еврей –
В гробу видал Нимцовича
Защиту, жертвовать коль ей
Футболом вместе с Хомичем.

В ответ с е2 на е4
Нельзя ходить d7 – d5,
Лишь скандинавы в целом мире
Самоубийцы так играть.

Но скандинав, конечно, Эйве
Хоть в шахматах совсем не Гейне,
Он отыгрался на Бронштейне
При первом же удобном гейме.

Староиндийскую защиту
Играл Виши Ананд в честь Тито,
Испанскую же – странно это –
В честь басков группировку ЭТА.

Как в музыке свой Паганини –
Ян Тимман вне Голландии:
Бежит скорей поганец к Нине
С Ордынки без гарантии.

Собрав весь аргентинский опыт,
Приехал Найдорф в Польшу, в Сопот,
Но не на конкурс, чтобы спеть –
Над шахматами посопеть.

По-прежнему в своем он стиле,
Играет даже в свою силу,
Ведет борьбу, как на Фолклендах,
Все демонстрируя на стендах.

Как Кизерицкий Андерсену,
Приняв все жертвы, проиграл,-
О том позоре помнит Сена,
Где утопился маргинал.
Не мельницу, а мясорубку
Адольф устроил очень зол,
Форсированный мат коль любит
Нафаршированный козел.

Дает депешу срочно ТАСС:
 «В Россию в гости едет ас.
Я, скажет, гражданин из Дании –
Его не пропускайте в здание».
И несгибаемый Бент Ларсен
Вдруг налетел как с крыши Карлсон.
Он ладьей до посиненья
По восьмой играет линии,
Пешки у него застряли
На шестой горизонтали.
А вообще он очень сильный,
Под градусом играя винным:
 «Как в музыке Амати я»,-
Кричит, когда апатия,
Пока какая Мата Хари
Не даст ему конем по харе.
Он в шахматах, как Паганини
На скрипке в композиции,
Найдет изъян у Форнарины
Без помощи полиции.

Фигуры держат оборону:
На фланге ферзевом – сам ферзь,
Король – на королевском – крону,
Сюда к нему никто не лезь!
Бареев, ясно, сильный мастер,
В запасе есть всегда маневр,
На что клюет противник часто,
Но только не Пономарев.
Руслан - он, как и говорится,
И в Украине – все Руслан,
Он никого там не боится
Ни в Киеве, ни на Тузла.

Гроссмейстер Васюков Евгений
Был в шахматах отнюдь не гений,
На псевдоним тот «Васюков»
Ильф надоумил и Петров.
В Нью-Васюки, как Бендер, через
Староиндийскую войти
Он восхотел, но Пауль Керес
Нашел варьянт ходов с пяти
Такой, что деньги на бадью,
Иль в эндшпиле спереть ладью.

Такая вот альтернатива
В игре у мудрецов на диво.
В том варианте был заслон,
Однако удалялся слон
Маневром тем же безмотивно,
Для шахмат, впрочем, что противно.

И вот, прикинь, однажды Рибли
В том варианте фишку стибрил,
Очаровательный свой дриблинг
Продемонстрировав на Тибре.
Большой знаток гамбита Муцио,
 «Мат пастуха» готовит куцый он;
Но с ним играет сам Симагин –
Известный в мире шахмат маг, и,
Мата провалив идею,
Наш венгр уж думает неделю:
По центру нанеся удар
Тактический, как группа «Центр»,
Стратег уснул – вот божий дар! –
В пылу сраженья – крупный мэтр!
Успел развить фигуры все,
Увел ферзя он из-под связки
И комбинирует во сне
Во имя «ордена подвязки».

Сидит в волнении то Геллер,
То крутится вдруг, как пропеллер;
Он за доскою словно слон
В посудной лавке – чемпион.
О нем друзья его прознали –
Он ходит по диагонали.
Все думали – «под мухою»,
А вышло – что-то нюхает.
Со всех постов беднягу сняли
Сначала белым полем гнали –
Горячкой белой донимали,
Потом по-черному пинали…
А оказалось, нюхал спирт
Он нашатырный – легкий флирт.

Когда б платить всем налом стали,
Играли б по диагонали.
И молодой еще Юсупов,
Играющий весьма неглупо,
В такие дни довольно груб,
Взаймы у Геллера брал «рупь».

Как очарован вечный странник,
Играл тогда Владимир Крамник
На шахматной доске, гитаре,
Любой неподходящей таре.
Когда ж подрос, таланта грани
Иначе вовсе заиграли.
«И я,- решил, - совсем не крайний,
Пускай не кнут, но и не пряник
Я в этом черно-белом мире,
Хотя порой в цветном он гриме».

А раньше мастер Свешников
Средь шахматистов грешником
Слыл долго; норматив исполнив,
Ряды гроссмейстеров пополнил.

Не только Петя может Свидлер
Играть на равных с девой, видно,
Но и венгерка Жужжи Полгар –
С мужчинами сражаться долго.

«Не разберешь, где мальчик в юбке,
Где дева в брюках в этой рубке,
Одежда - словно талисман»,-
Играя, думал Халифман.
Предельно с дамами галантен:
Ладью подарит иль коня…
Данайского – столь талантлив,
Взамен в ловушку заманя.
Бывает матом разразится –
Не думайте, что нахал:
Такое может отразится
На всех, кто в шахматах «пахан».

А Майлс их, как наш Лекхетто,
Слону обычно фианкетто
Зимою открывал и летом:
В защиту уходил глухую –
Он черными играл втихую –
Лишь партию свести вничью
Без риска, жизни, без причуд.
-«Ты партии могилу роешь,
Ты, кореш, матом ее кроешь!» -
К стыду я своему кричу
Дубине этому, сычу:
-«Ты партию сведешь в могилу!»
-«Ну, если так, я с нею сгину!»

Играет в черном фраке Хюбнер,
Что элегантен, как твой «блютнер»;
C-dur сонату б он сыграл,
Когда б слоном с6 не взял
Коня d7 – зевнул Рошаль –
Наш ныне в шахматах клошар.
Он не боится барчука –
Василия Иванчука.
Перегрузив одну фигуру
И захватив почти весь центр,
Он вскрытый шах готовит сдуру,
За метром уступая метр.
В атаке потерпел фиаско
Он, прозевав удар двойной
От сдвоенных фигур; пиастры
Считает – смейся или вой.

По рейтингу Ваганян
В Китае был ни «инь», ни «ян»:
Ну разве ж можно так играть,
Чтоб даже бабе проиграть!
«Ни мясо, гневались, ни рыба!»
По бабе ж той скучала дыба.

Полугаевский, впрочем, тоже
В него характером похожий.
Неколебим казался Лева,
Когда сдавался просто клево.
При рокировках Лева очень
Был скрупулезен, даже точен.
Вот так они дуэтом в горе
Признались Рафаил и Лев:
«Один из нас не войн в поле
Среди царей и королев».

Друг друга познает в беде:
Когда есть дефицит в еде;
Когда конем не сделать вилки,
Друг оппоненту ставит шпильки,
А то звонит по телефону
И подражает жены стону,
В кулисах может рассказать,
Когда и с кем гуляет зять.

Коль друг в обмен слона ферзя
Предложит, не берите зря;
И лишь коней (но не ослов)
Не торопитесь без основ
Менять как Родину-паскуду,
Что любите… черт с ней, не буду…-
На переправе, на распутье,
В игре и в жизни и по сути,-
Так рассуждал испанец Широв –
Объехал он уже полмира,
Американец Гата Камский,
Отца-боксера сделав штатским,
Каспаров-англичанин Гарри
В политике увяз до гари,
Белявский Александр, как в ил
Увяз, уехав в Израиль.

Ну, что сказать вам в заключенье?
Мораль игры ясна любой:
Без авантюр и приключений,
Игра без мысли – просто бой.
Так в жизни шахматы лелеют
Одних, других и не жалеют.
В них взлет бывает круче жизни,
Петля, паденье, поворот,
Кого шампанское забрызжет,
Кого-то разобьет о борт.

На празднике игры что лишний,
Признаться – высший пилотаж;
При перегрузках зубы стиснешь…
И все же попадешь в тираж.

Кому-то гимн, по ком-то тризна.
Попытка вновь войти в вираж
Пред старостью – не лучший признак,
А только юности мираж.