О Любви. Ахтунг

 Зимний вечер. По широким улицам села метёт позёмка. Холодно. Завтра 31 декабря, Новый Год «на носу». Редкие прохожие стекаются в магазины. В небольшом селе их три. И в каждом изобилие. Стайка мальчишек пробегает мимо нас в контору.               
- Пойдём, может здесь есть, а то в ларьке уже нету.
Что-то ищут. В конторе тепло и светло. Магазин открыт. Слышны голоса и смех. Народ толпится у прилавка. Два продавца, обе Гали, быстро отпускают товар. У наряженной ёлочки стоят мужики, один подключает гирлянду, а другие, как правило, советуют, да к случаю травят анекдоты.
- Тёть Галь, дай нам петарды.
Очередь дошла и до мальчишек.
- Сколько вам?
- Нам много. Каждому по три штуки.
Тётя Галя набирает какие-то трубочки, квадратики, завёрнутые в разноцветную бумагу, и подаёт детям.
- Я вашим родителям скажу, что вы петарды купили. Слышите? Чтоб только с родителями запускали! – принимая деньги и отсчитывая сдачу, грозно говорит Галя.
И ведь обязательно скажет, предупредит об опасности, ничего не ведающих родителей.
- Мы уже большие, - загалдели пацаны, - мы в прошлом году бабахали.
- Тёть Галь, а мне ещё вон тот дайте.
Самый рослый мальчишка показывает пальцем в угол прилавка.
- Какой тебе?
Перебирает оставшиеся мелкие петарды тётя Галя.
- Нет, вон тот, чёрный.
Тётя Галя поднимает глаза и утыкается взглядом в требуемый товар. «Ахтунг» - читает она и с сомнением качает головой.  «Ахтунг» больше всех петард и серьёзнее. Приличного диаметра труба обтянута чёрной бумагой с черепом и перекрещенными костями.
- Нет, парень, этот я тебе не дам, - качает  головой Галя.
- Тёть Галь, я уже взрослый, дайте, – канючит пацан.
От вида страшного «Ахтунга» у пацанов разгорелись глаза.
- Мужики, можно такое продавать? – продавец зовёт на помощь авторитетную поддержку.
Мужики отрываются от ёлки и скопом идут к Гале, «Ахтунг» переходит из рук в руки, мужики переговариваются, смеются и, наконец-то выдают.
- Ни в коем случае. Эта хреновина может так шарахнуть, что мало не покажется.
- Слыхал? – Обращается она к расстроенному мальчишке, водружая на место , опасный «Ахтунг».
- Идите себе по домам.
Пацаны разочарованно вздыхают и выходят за дверь.
- Слышал? Они говорят: « Ка-а-к бабахнет!» Вот здорово было бы.
- Надо было Кольку попросить, ему бы продали.
Переговариваясь, мальчишки удаляются восвояси.
Люди приходят, покупают что-нибудь, посидят, постоят, поговорят, узнают последние новости и уходят.
Появляется колоритная фигура Жоры. Под распахнутым полушубком лёгкая рубашка, обтягивающая приличное пузо, которое он любовно называет «глобусом», домашние треники заправлены в высокие паглинки шерстяных носков, ноги обуты в войлочные ботинки, называемые в народе «прощай молодость».
- Я на минуточку, - чуть присаживаясь в реверансе и, распахнув ещё шире полушубок, как бы извиняясь за свой домашний вид, глаголет он.
Снимая старый малахай и обмахиваясь им, он здоровается со всеми и подходит к прилавку.
- Узюмчик, мне бы пивка. – Он заговорщицки подмигивает молодой, красивой продавщице и когда она подаёт бутылку, указывая перстом  на тетрадь, громко шепчет.
- Запиши. Моя Скарлатина завтра придёт, заплатит.
Он отходит к мужикам и что-то им рассказывает. Те взрываются хохотом.
Забегает взъерошенный мужичок, Сюлька. Зыркнув глазами, он, облегченно вздохнув, расплывается в улыбке.
- Иваныч, - вытаскивая из кучки мужиков нужную фигуру, громко шепчет он, - выручай, с бабой договорился, а денег нет.
Иваныч, добрая душа, понимает. Вынимает деньги и отдаёт мужичку.
- Всё что могу.
Мужичок, благодарно хмыкнув, кидается к прилавку.
- Конфеточек коробочку и бутылочку белого.
- Конфеты возьми, а бутылочку – к соседям в ларёк, - отсчитывая сдачу, говорит продавец. – Да поторопись, болезный, а то закончится.
- Жениться тебе надо, - ржут вслед торопыге мужики.
За перегородкой свистит электрический чайник.
- Чайку не хотите? – спрашивают девчонки продавцы. -  Конфеты за счёт заведения.
- Хотим, хотим, - раздаётся с кресел.
Там старшее поколение беседует. Где же ещё пообщаться, как не в магазине.
- А покрепче ничего нет, за счёт заведения? – Откликаются мужики.
Обстановка в магазине простая, как дома, не город же. Все друг друга знают, общаются запросто. Собираются чашки, стаканы, разливается чай, рассыпаются конфеты. Чаёвничают.
Потихоньку покупатели рассасываются. Тепло прощаются, поздравляют с наступающим Новым Годом и уходят в ночь, по плывущей позёмке, в уютное тепло родного дома.
В конторском магазине остаются самые стойкие, да те, кто работает сегодня.
- А что, девчата, может, запустим «Ахтунг». Опробуем фейерверк. – Предлагает Иваныч.
- А давайте, - соглашаются продавцы, - а то понятия не имеем что продаём.
- А чё вы тут делаете?
Заглядывает в магазин Светка, продавец из конкурирующей лавки.
- Погреться то можно?
- Заходи, - машут рукой девчата, - да не раздевайся пока. Пошли, посмотрим, а потом по чайку.
А Иваныч, подхватив коробку спичек, уже спешит на улицу. Там он останавливается, расчищает ботинком место в снегу для «Ахтунга», находит пару кирпичей, устанавливает цилиндр и, оглянувшись на нас,  все ли собрались, поджигает. Шнур в темноте горит ярко, многообещающе. И вдруг разгорается пламя, как у ракеты.
- Первая ступень пошла, - дикторским тоном комментирует юморная Светка.
Раздаётся громкий хлопок, «Ахтунг» подпрыгивает и валится на снег. Раздаётся взрыв и эта адская штуковина со страшной скоростью отрывается от земли и, описав кривую, летит в соседний дом.
- Ой, мамочки!
- Ай-яй!
- И-и-и…
- Щас в окно залетит!
Мы в ужасе приседаем, закрыв от грохота уши, и кричим. «Ахтунг» попадает в высокую ель, стоящую перед домом, и взрывается красивыми, разноцветными огнями. Бог миловал! Если бы не ёлка, то прямо в окно залетел бы шальной «Ахтунг».
- И-и-и, - продолжается визг.
Светка подходит к очумевшей Ольге. Та ещё стоит с закрытыми глазами и с зажатыми ладонями ушами, и тихонько визжит. Дёргая её за рукав, Светка кричит в ухо.
- Ты чё орёшь, как потерпевшая?
Мы возвращаемся в магазин. На улице холод собачий, а мы все мокрые от пережитого страха.
- Давай сюда остальное, - говорит Иваныч, - а то спалят всё село.
Дверь открывается, и заходят перепуганные доярки, идущие с фермы.
- Что это было? – Испуганно спрашивают они. – Мы думали, контору взорвали! А когда взрыв услышали, в снег попадали.
- Да нет, ничего, это просто «Ахтунг», - говорит Светка.
- Вот так «Ахтунг»!
- На всю жизнь запомню.
И мы начинаем дико хохотать. А нам вдогонку весело свистит  электрический чайник, и ни у кого нет сил, выключить его.
С наступающим Новым Годом, Страна! Храни тебя Господь от таких «Ахтунгов»!
Жизнь размеренно идёт своим чередом. На утро, по селу разнёсся слух, что конторские так наотмечались, что спьяну чуть  контору не взорвали.

Написанный рассказ «прокатываю», читая Лёльке.
- Ой, прочитай ещё, - просит она, - мне так нравится. У вас в селе все такие чудаки?
- Да через одного.
- Это прямо как в анекдоте, где Господь на корабль всех ****** собрал, так и у вас в селе всех чудаков.
Я читаю. Лёлька смеётся.
- А про Жору можешь ещё чуть больше написать?
- О, Жора это отдельная история.
- Понимаешь, я всё это вижу. И позёмку, и как люди в магазине общаются, и как уходят в ночь, такие родные все, до боли знакомые. Может потому что сама из села? Не то, что у нас в городе, чужие все друг другу. Пиши, Нинка, пиши.
А я и пишу. И плачу и смеюсь вместе с моими героями. Уходящая натура, угасающая жизнь. Но я хочу, чтобы запомнили село живым, здоровым, весёлым. Запомните село весёлым!