Осветитель

Что-то про белочку. Про Белку=Стрелку. Носик хвостиком укрыла... И еще про снежинку.

Как я сочиняла стишок про снежинку - помню. Вошла в трамвай, второклашка, и на обшлаге черной каракулевой шубки зримо растаяла удивительная, немыслимой красоты и резной симметричности снежинка.

Белая снежинка с неба полетела,
Белая снежинка на варежку мне села...
Белая снежинка - на тебя не дышу.
Чтоб не растаяла ты - не спешу.
Снежинка полежала - капелькою стала.
Наташа Разувакина, 8 лет.

А вот как меня с этой снежинкой и прочей псевдопоэтической белибердой снимали в студии краевого телевидения - не помню.

Зато помню, как показывали.
Вечер, вся семья в большой комнате перед экраном. В телевизоре отвратительная жирная девочка (лицо - блин, сверху на голове нелепый плоский бант - еще один блин) читает противным тонким голосом мои строчки про белочку... Наташа Разувакина, 8 лет. Снежинку я уже не выдержала. Бегом в другую комнату! Родители, бабушка с дедом почему-то смеются. А я безнадежно реву в своем внезапном открытии: вот это жирное чудовище - я! И оно читает мои строчки, моё самое-самое нутряное, потому что оно - Я! Как жить дальше?

Оказалось - почти невозможно. Потому что наутро соседи при встрече улыбались: "Наташа, а мы тебя вчера по телевизору видели!" Они видели! И они даже не удивились, не ужаснулись, что я - такая! Значит, это правда...

В школе - опять: "...видели! видели!.." и улыбаются, поздравляют... Лучше не жить.

Жила - куда деваться.
И стихи писала - куда от них денешься. Писала, если вдруг начинала их чувствовать, подключившись нечаянно к некоему особому пространству, и стирала со слов слои небытия (инобытия?), как влажную бумагу с переводных картинок (кораблик... мячик... девочка с косичками... сейчас таких нет, сейчас наклейки, простые и честные, скучные, без тайны). Слова проявлялись в произвольном порядке, и я радовалась своему умению угадывать, какое из них куда поставить...

Но вот читать это людям, вообще показывать - нет, нет, не хочу, нипочему... Да потому что знаю же, кто я. Чудовище. Мне нельзя. Пусть лежат в тетрадочках. Раз уж проявились.

Почти сорок лет прошло с того хабаровского вечера. Мам, говорю, а помнишь, меня в детстве по телеку показывали, со стихами?
Да помню, конечно. Тебя осветили тогда неудачно, ну просто изуродовали. Ты ж такая красавица была...