Соседка

Что знаем мы о ней? Что старуха
Родилась в понедельник. И век
Что промчался со скоростью звука,
Начинался с рожденья. И снег

У родильного дома на Швивке
Наметая сугробы, несло,
И линейка с лошадкой нешибко
Вдоль Таганки, так, чтоб не трясло

Докатилась ль до Малой Мясницкой,
До Воздвиженки ли, например,
До доходного ль дома Бутрырки...
Папа был рядовой офицер,

Мама, видимо, домохозяйка,
От того, что по тем временам
По чинам содержанье в достатке,
И что ноне неведомо нам.

Дворовые и челядь. Гимнасий.
Торопливого времени ход.
Вот ужо сей старушке семнадцать,
На пороге семнадцатый год.

Крым отрезан, в Харбин не успели,
Бог ты мой – там под лёд Колчака.
Вроде бы в Николаеве сели,
Но пришла на рассвете ЧК.

Был расстрелян отец в двадцать третьем,
Мать – чуть позже, как ЧСВН,
И старушка, купив документы,
Отреклась от всего. Насовсем.

Начались пятилетки, в косынке
Пролетарского, в кровь, кумача
Мы старушку увидим на снимке
Наркомпроса. Путём Ильича

Верный ленинец, друг ребятишек,
Гений, вождь вёл народы к труду!
И она, хоть жила без ошибок,
Как назло, в тридцать пятом году

По ВАСХНИЛу, другому быть может
По учёному делу еще
Арестована.  Будь годом позже,
То конечно бы вышка, и всё.

Для вредителей было в Сибири
До черта неосвоенных мест.
И она растворилась. И в мире
Ни следа, ни лица её нет.

Впрочем, лагерь для жизни помеха
Только первых лет пять, а потом
В её жизни счастливая веха:
Хоть и в лагере, но с животом.

Говорили старухе - старуха,
Ты свихнулась - старухой рожать...
От неё ни ответа, ни звука,
Ни сомнения, что тут сказать...

ПервенЕц появился некстати
В первый день той великой войны
О которой читать и читать бы,
Но дай бог не участвовать, и

Был с кормилицей из лазарета
Тем же днем переправлен в детдом,
И ни имени, ни документа,
Ни свидетельства мы не найдём.

От звонка до звонка эти годы
Гимназистка валила леса
И чудесные виды природы
Проходили сквозь сны не дыша.

А потом в поселеньи далёком,
Среди точно таких же ЗК
Юбилей отмечала, и только
Покидала в тот день ИТК.

А потом помотало старушку
По углам разных съёмных квартир.
При Хрущёве купила избушку.
И пила вечерами чифир.

А потом…
Что потом…
Двадцать первый
Век пришёл по стечению лет.
А старушка жива – правый боже,
Даже смерти на бабушку нет.

И сегодня на улицу выйду -
Она смотрит, не видя в упор,
На крылечке у домика сидя,
И дымит в кулачке «Беломор».