Средиземноморская колыбельная

И Медея молча затушит окурок о руку ребенка,
И на вдохе быстро осушит текилу до дна:
«Понимаешь, ничто уже не разобьет твое сердце,
Детка, ну-ну-ну,
Ты прекрасно справишься с этим сама»

Нас с Ней лично просили не брать пленных.
-Госпожа, план был выверен от и до.
Мы признали. Это единичное поражение…
А, фатальное?
Ave, цезарь! Ave, личное Ватерлоо!

Нежные бабы в передниках солят море.
Почему с нами, с дочерьми Мокоши и Дану,
То, что в детских сказках обещалось не случиться
Никогда
С точностью случается уже к утру?

Девяносто девятью изгибами и сотым на изломе,
Золотым руном, выйдет из пены босая,
Девичьим гребнем, поступью. Впитано с молоком
Вечное:
«Там, где ты Гай, буду я Гая»

Может завтра столкнет Одиссей Пенелопу на камни.
Как прокаженные впервые откроют друг другу лица,
И Ясон говорит Ей: «Медея моя, привыкай
Теперь
Жить только с половиной сердца»