Что слепо верить никому не надо

Стихи поэта
и фото из интернета
***
Наум Коржавин
род.1926(91 год)
последний из шестидесятников
.................................

НА СМЕРТЬ СТАЛИНА
Все, с чем Россия
        в старый мир врывалась,
Так что казалось, что ему пропасть,—
Все было смято... И одно осталось:
Его
 неограниченная
            власть.
Ведь он считал,
        что к правде путь —
                тяжелый,
А власть его
        сквозь ложь
                к ней приведет.
И вот он — мертв.
        До правды не дошел он,
А ложь кругом трясиной нас сосет.
Его хоронят громко и поспешно
Ораторы,
      на гроб кося глаза,
Как будто может он
        из тьмы кромешной
Вернуться,
        все забрать
                и наказать.
Холодный траур,
        стиль речей —
                высокий.
Он всех давил
         и не имел друзей...
Я сам не знаю,
        злым иль добрым роком
Так много лет
        он был для наших дней.
И лишь народ
        к нему не посторонний,
Что вместе с ним
        все время трудно жил,
Народ
  в нем революцию
                хоронит,
Хоть, может, он того не заслужил.
В его поступках
        лжи так много было,
А свет знамен
        их так скрывал в дыму,
Что сопоставить это все
                не в силах —
Мы просто
       слепо верили ему.
Моя страна!
        Неужто бестолково
Ушла, пропала вся твоя борьба?
В тяжелом, мутном взгляде Маленкова
Неужто нынче
        вся твоя судьба?
А может, ты поймешь
                сквозь муки ада,
Сквозь все свои кровавые пути,
Что слепо верить
        никому не надо
И к правде ложь
        не может привести.
Март 1953



Генерал
Наум Коржавин

Малый рост, усы большие,
Волос белый и нечастый,
Генерал любил Россию,
Как предписано начальством.

А еще любил дорогу:
Тройки пляс в глуши просторов.
А еще любил немного
Соль солдатских разговоров.

Шутки тех, кто ляжет утром
Здесь в Крыму иль на Кавказе.
Устоявшуюся мудрость
В незатейливом рассказе.

Он ведь вырос с ними вместе.
Вместе бегал по баштанам...
Дворянин мелкопоместный,
Сын
в отставке капитана.

У отца протекций много,
Только рано умер — жалко.
Генерал пробил дорогу
Только саблей да смекалкой.

Не терпел он светской лени,
Притеснял он интендантов,
Но по части общих мнений
Не имел совсем талантов.

И не знал он всяких всячин
О бесправье и о праве.
Был он тем, кем был назначен,—
Был столпом самодержавья.

Жил, как предки жили прежде,
И гордился тем по праву.
Бил мадьяр при Будапеште,
Бил поляков под Варшавой.

И с французами рубился
В севастопольском угаре...
Знать, по праву он гордился
Верной службой государю.

Шел дождями и ветрами,
Был везде, где было нужно...
Шел он годы... И с годами
Постарел на царской службе.

А когда эмира с ханом
Воевать пошла Россия,
Был он просто стариканом,
Малый рост, усы большие.

Но однажды бывшим в силе
Старым другом был он встречен.
Вместе некогда дружили,
Пили водку перед сечей...

Вместе все.
Но только скоро
Князь отозван был в Россию,
И пошел, по слухам, в гору,
В люди вышел он большие.

И подумал князь, что нужно
Старику пожить в покое,
И решил по старой дружбе
Все дела его устроить.

Генерала пригласили
В Петербург от марша армий.
Генералу предложили
Службу в корпусе жандармов.

— Хватит вас трепали войны,
Будет с вас судьбы солдатской,
Все же здесь куда спокойней,
Чем под солнцем азиатским.

И ответил строгий старец,
Не выказывая радость:
— Мне доверье государя —
Величайшая награда.

А служить — пусть служба длится
Старой должностью моею...
Я могу еще рубиться,
Ну, а это — не умею.

И пошел паркетом чистым
В азиатские Сахары...
И прослыл бы нигилистом,
Да уж слишком был он старый.


Я с детства не любил овал


Я с детства не любил овал,
Я с детства угол рисовал.
П. Коган

Меня, как видно, Бог не звал
И вкусом не снабдил утонченным.
Я с детства полюбил овал,
За то, что он такой законченный.
Я рос и слушал сказки мамы
И ничего не рисовал,
Когда вставал ко мне углами
Мир, не похожий на овал.
Но все углы, и все печали,
И всех противоречий вал
Я тем больнее ощущаю,
Что с детства полюбил овал.


Дети в Освенциме

Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились - мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины...
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что - обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин "идеи" были,
Мужчины мучили детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это - было!
Мужчины мучили детей!


Надоели потери.

Надоели потери.
Рознь религий - пуста,
В Магомета я верю
И в Исуса Христа.

Больше спорить не буду
И не спорю давно,
Моисея и Будду
Принимая равно.

Все, что теплится жизнью,
Не застыло навек...
Гордый дух атеизма
Чту - коль в нем человек.

Точных знаний и меры
В наши нет времена.
Чту любую я Веру,
Если Совесть она.

Только чтить не годится
И в кровавой борьбе
Ни костров инквизиций,
Ни ночей МГБ.

И ни хитрой дороги,
Пусть для блага она,-
Там под именем Бога
Правит Суд сатана.

Человек не бумага -
Стёр, и дело с концом.
Даже лгущий для блага -
Станет просто лжецом.

Бог для сердца отрада,
Человечья в нем стать.
Только дьяволов надо
От богов отличать.

Могший верить и биться,
Той науке никак
Человек обучиться
Не сумел за века.

Это в книгах и в хлебе
И в обычной судьбе.
Черт не в пекле, не в небе -
Рядом с Богом в тебе.

Верю в Бога любого
И в любую мечту.
В каждом - чту его Бога,
В каждом - черта не чту.

Вся планета больная...
Может, это - навек?
Ничего я не знаю.
Знаю: Я человек.



Л. Т.

Вспомнишь ты когда-нибудь с улыбкой,
Как перед тобой,
щемящ и тих,
Открывался мир,-
что по ошибке
Не лежал ещё у ног твоих.
А какой-то
очень некрасивый -
Жаль, пропал -
талантливый поэт
Нежно называл тебя Россией
И искал в глазах
нездешний свет...
Он был прав,
болтавший ночью синей,
Что его судьба
предрешена...
Ты была большою,
как Россия,
И творила то же,
что она.
Взбудоражив широтой
до края
И уже не в силах потушить,
Ты сказала мне:
- Живи, как знаешь!
Буду рада,
если будешь жить! -
Вы вдвоем
одно творите
дело.
И моя судьба,
покуда жив,
Отдавать вам
душу всю и тело,
Ничего взамен не получив.
А потом,
совсем легко и просто
По моей спине
с простой душой
Вдаль уйдет
спокойно,
как по мосту,
Кто-то
безошибочно большой.
Расскажи ему,
как мы грустили,
Как я путал
разные пути...
Бог с тобой
и с той,
с другой Россией.
Никуда
от вас мне не уйти.