О первом взгляде в душу

На кончиках пальцев оставлены тени,
Ушедших потоков израненных чувств.
И тихо обнявши больные колени,
Невольно узнаешь, что мир твой был пуст.

Был страшно измучен, избит и изранен,
Оставлен когда-то гримасами зла.
И только сейчас, в миг, что стал постоянен,
Ты вытащил с грязи остатки тепла.

Мне дико поверить, что есть здесь большое,
Огромное сердце, что раньше не знал.
И мельком увидев в нем что-то родное,
Вдруг понял, что жизнь всю под грозами спал.

Дремал, продолжал падать к низу невольно,
И руки других без труда отпускал.
Как знать, может, было не слишком и больно,
Раз эти упрямо к душе прижимал.

И, честно, не знаю, заснувший ли разум,
Больная тоска, либо жар от вины,
Но слов произнесши, я понял не сразу,
Что стало просторней у толстой стены.

Эй, знаешь то самое чувство потери,
Когда остается до странного выть?
И всякие мысли, что вышли, как звери
Сожрут без остатка, пытаясь забыть.

Ты только не думай, возможно, я болен,
Лишь тем, что не знал, как живется в тиши.
Где в части той книги, когда странник волен,
Он сможет понять, что без смысла спешил.

И только узнав, что такое остаться,
Стоять над понятием тем, что любим,
Уста растянулись, он стал улыбаться,
От знания в сердце, что вновь не один.

Их холод ладоней не сделает больно,
Взгляд долгий оставит огромнейший след.
Признаюсь, мне стало безумно спокойно,
Не дрогнуло тело от вечности бед.

И ночи спокойной у утра желая,
Расставшись на час, а, быть может, на два.
Я понял, что вновь от времен убегая,
Бежал, чтоб услышать, как льются слова.