Судьба

Это было в  Мордовии, в селе Больше – Игнатово.  В 1895 году родилась дочка в семье, где было пятеро детей и все девочки. Маму звали Марией, а папу Иваном. Родители детей своих нарекли: Акулиной, Матреной, Феодосией,  Анастасией, Прасковьей. Я хочу написать о Феодосии. Она была средней по возрасту. Ей больше приходилось помогать папе по мужским делам. Двое старших – у них уже свои дела, а двое младших, эти еще малы.

Феодосия ездила на лошади с отцом в лес за дровами, за сеном. Трудно было особенно  зимой в лесу, потому что было не принято ходить женщинам и девушкам в штанах.  Так было заведено: женщины ходили в платьях да в юбках. У них   зимой  от стужи трескались коленки   до крови.
Шло время. Оно в России всегда было трудным. После революции семья  попала под раскулачивание, когда  забрали все : и скотину, и сундуки. А если сундуки, то значит остались голыми.   В сундуках было все и все тканое, то есть холст, а из холста была вся одежда: портянки для обуви, рушники, сорочки мужские,  подштанники, вся женская одежда.   Это  мало, что все забрали, собрали всех стариков в одну избу и издевались над ними. Она рассказывала, как переживала за своего отца, но он пришел, ни в чем невредим, так как за него заступился один из этой «красной шайки». Иван Петрович рассказал. Шло время. Оно в России всегда было трудным. После революции семья  попала под раскулачивание у себя дома, где забрали все: и скотину, и сундуки. А если сундуки, то значит остались голыми.   В сундуках было все и все тканое, то есть холст, а из холста была вся одежда: портянки для обуви, рушники, сорочки мужские,  подштанники, вся женская одежда. Это  мало, что все забрали, собрали всех стариков в одну избу и издевались над ними. Феня рассказывала, как переживала за своего отца, но он пришел невредим, так как за него заступился один из этой «красной шайки». Этот парень, был без отца. Он  рассказал, как Иван Петрович отец Фени,  подарил  ему жеребенка.  С тех пор они с матерью стали жить по-другому.  Вот так  и выпустили ее Ивана Петровича за его добро.  Феодосию  выдали замуж в 16 лет, в соседнюю деревню Чукалы.  Она пришла в эту семью двадцать  пятая.    А в 17 лет она уже овдовела. Муж погиб на фронте в первой мировой войне в 1912 г. В этой большой семье жили бабушка, дедушка, папа с мамой мужа, братья с семьями. Она  жила в  этой семье девять лет. По ее рассказу скучать здесь не приходилось. Снохи пользовались тем, что она свободная. Одна стирает,  Феня с ней, завтра другая стирает она тоже с ней и т.д.  а когда банный день, то ей уже не до бани: пока всех малышей не перетаскает в баню  и назад, сама не помоется. И в семье  мужа  она попала под раскулачивание. У них осталось то, что было на них, когда они пришли из церкви.  В семье началась борьба за выживание. Прятали все самое ценное. Дедушка,  на самые сокровенный дела   брал только ее,  потому, что у Фени  нет семьи и нет зависти. Был такой случай, когда они с дедом  золото прятали у колодца под камнем. К ней сватались многие, но деды с позором  провожали сватов, говоря: ее и здесь никто не обидит. Ну а после  девяти лет, все же они согласились отдать ее за вдовца с двумя детьми,  благо это был ее ровесник. в с. Новое-Качаево.  Свекр, Абросимов Яков Иванович, был человеком своенравным, жил как ему нравилось, в конце концов, он ушел пешком в Америку, откуда приходили от него редкие весточки. О нем уже стали забывать, но однажды домой пришли посылкой его  личные вещи, документы, деньги.
 
Шло  время  коллективизации. Ее  свекровь, властная женщина, долго не хотела вступать  в колхоз.  У них со двора забрали все, до кур. Скрепя сердце она  все же  согласилась и стала активной колхозницей. Она воспитывала трех детей. Средний сын Абросимов Иван Яковлевич в лаптях молодым ушел в Москву.  Москва его встретила шумом повозок, необычным гамом. Иван Яковлевич был талантливым человеком. Образование  давалось ему легко. Он  выучился, и  его взяли на работу в Кремль.  У Калинина он выполнял обязанности секретаря. Умер рано, не имея семьи, говорили, что у него чахотка. Урну с прахом поместили в Кремлевской стене. Позже мать привезла урну домой. Ей предлагали остаться и жить в квартире сына, но она отказалась. Неграмотная, деревенская женщина сделала выбор. Она  забрала домой самое ценное для нее: связки книг сына. Некоторое время мать получала из Москвы денежные переводы. Спустя много лет родственник, посетив Красную площадь, рассказывал, что видел ячейку Абросимова Ивана Яковлевича.  Дочь Ольга, слыла первой красавицей в селе, не было равных ей по красоте. Муж сильно ревновал ее и часто избивал. Умерла она рано, оставив троих детей, которых приютила Феня. Сын, Тимофей, муж Фени был женат с 16  лет. Дети были маленькие,  а особенно второй. Он  не помнил свою мать, а представлял, что  мама вернулась домой.  Старший сохранил в памяти дорогой образ  родной матери. Старший сын Миша, был хороший, но требовал к  себе больше внимания.  Может от того, что знал, что мать не родная, но рос без грубостей. Он  вырос, уехал в Свердловск, где наших сельских было  много, имел бронь,  и во время  войны  работал на военном заводе /ВИЗе/ поддерживал семью, регулярно присылая деньги и посылки.  Ну, а Коля, младший,  таких детей, бывает мало  у родных мам.  Он был добрый, уважительный  обходительный, внимательный.

Была Пасха. Ему было лет 12.   Он пришел с улицы на обед, стоит  и мнется, не хочет что-то сказать и не может. Мама это заметила, села напротив и говорит: «Что ты Коля не ешь?» он замешкался и говорит: «Мам, а ты ответишь мне на вопрос?»
Почему нет? Спрашивай!
«А ты правда мне не родная?»
Она растерялась и не знала , что ответить.
«А как ты думаешь? Если ты думаешь так… » молчание, а кто  тебе это сказал?
-Женя.
-а Жене кто?
Его мама.

Мы помолчали, посидели. Он  встал, подошел,  поцеловал меня, я его. Мы оба плакали.  Он встал и ушел на улицу.  Этот вопрос мы больше  никогда не поднимали, ни он, ни я.
После этого разговора он ничуть не изменился.
Мне до сих пор не верится...  как это так? Ведь в семье жил его старший брат,  бабушка. В этой же деревне жили его тетки, неужели до сих пор никто ему  не говорил. Видимо не  было повода. Вам покажется, что у меня положительная героиня.

Время шло. У нее появился первенец, но вскоре умер.  А позднее  у нее родилось 2 сына и 3 дочки. А в 1941 году началась война,  мужа забрали на фронт. И не ведали они, что под сердцем у матери зародилась новая жизнь, которая появилась на свет 14 марта 1942 года, как раз в разгар войны. Родилась  дочь, не только лишний рот, но и добавила в доме хлопот. Мать говорила, что море слез пролила.  Вот таким «долгожданным»  ребенком я в этом доме была. Родилась я в день Евдокии, и назвали по имени этой святой, которая сегодня решилась написать о жизни своей мамы. Время было тяжелое, война, да как на грех  корова пала, тогда мама  купила козу. Ну  что эта коза для такой семьи? Пухли люди от голода, за семенами картофеля приходилось идти за 40 километров.. лошадей не было, пахали на себе, вся картошка подъедалась до конца. Сажали даже очистки и ростки. Бабушка лежала больная, в 1944 году она умерла. В этом же году забрали старшего брата Федора  в армию, который выучился на связиста и сам  напросился на фронт.  В конце 44 года, мама получает  Колины документы. Оказывается он пропал без вести. Я очень хорошо понимаю состояние мамы.
Во-первых, она осталась без помощников, одна хоронила свекровь, да еще такие вести о Коле. Она надела черный платок, который не снимала до самой смерти. Ей каждую ночь казалось, что появляется Коля. Она слышала как он подъезжает к дому верхом на лошади, или на телеге, слышит скрип колес, или топот. Много раз она слышала как он ее зовет. Она выбегала его встречать, а за воротами никого нет. Со временем это прошло, но она стала как потерянная: что-то ищет, и никак не найдет.  Она не знала: то ли ждать его, то ли поминать.  Я всегда завидовала своим подругам: ведь мамы у них ходили нарядными, особенно по праздникам, а моя всегда в черном. Сейчас я понимаю, что, когда я была ребенком,  она потеряла сына, да к тому же была пожилой женщиной. Ведь она родила меня в 47 лет. Вот поэтому мне хочется  написать о ней. Сколько же испытаний выпало на ее долю:  раскулачивание, коллективизация,  не родные дети, да своих шестеро, война.   Была радость в жизни . Муж, хотя и несколько раз раненый, вернулся с фронта живой.  Сын Федор в годы войны был контужен, но после войны еще  оставался  в армии, служил в Карелии на карело- финской границе, был ранен. Это случилось так:  к границе подходит «бабушка», собирает грибы.
-Стой! Кто идет? - крикнул Федор, а «бабушка»  кинулась на него с финкой и ранила его в пах.  А стрелять было нельзя, врага надо брать живым.  Федор успел дать сигнал собакам, которые помогли ему в этом бою.  После госпиталя Федор вернулся домой  инвалидом, которую скрывал всю свою жизнь, боясь того, что его не возьмут на хорошую работу.  В отпуск он приезжал домой и привез эту финку. Доктора говорили, что у него не будет детей. Но Бог миловал: в семье Федора растут две девочки.   Он мне рассказывал, что и на фронте, и на службе ему Бог помогал.  Он вспоминал : иду я  однажды с котелком за обедом, а ребята гурьбой стоят, изучают  какую-то взрывчатку или что-то подобное. Я заглянул к ним и пошел дальше. Только сделал несколько шагов,  произошел такой  взрыв, что ни одного ни осталось в живых.
Однажды бросился в атаку, а рядом пожилой  мужчина  одернул меня : Погоди сынок, не спеши, только успел сказать, а мы с ним одни остались. Он растолковал  после, что  на рожон лезть нельзя, надо сберечь себя от  необдуманной случайной встречи со смертью. А какой у меня опыт, когда всего- то 18 лет.
Отец  вообще верил в Бога. Без молитвы никогда за стол не садился. Маме с мужем повезло, в нем вообще не было отрицательных черт характера. Отец был отличным мужем и любящим  настоящим отцом, с которого можно брать пример. За что бы ни взялся, все делал умело. Я его безумно любила и люблю.  Маленькой девочкой я боялась, что вдруг отец запьет как другие. Мне было страшно смотреть на пьяных мужиков с грязными руками, желтыми пальцами от самосада,  обросших  и с грубыми голосами. Мой отец был прямой противоположностью: всегда аккуратен, причесан, с красивыми как у Деда мороза  усами. Когда он приезжал  зимой из леса, на лошади,  весь в инее. Я быстрее кидалась помогать  раздеваться, разуваться. Ведь в лес ходили в лаптях легче было идти за лошадью ведь она была груженая. Мать собирала ужин. Он чуть поест, сам смотрит на меня и говорит: «Что-то у меня живот заболел.» мать берет стакан и несет из чулана самогон. Он выпьет, поест и говорит « Вот и снова здоров!»  Мне тогда казалось, что этот стакан  настоящее лекарство.  Папа здоров, я присаживалась на колени и просила его рассказать что-нибудь.
-Ну, давай!
Вот как-то пошел я в лес и вдруг угодил в болото. Не могу выбраться оттуда. Думаю, что делать? Пошел домой, взял лопату и давай помогать себе лопатой. Еле выбрался.  Я слушаю и переживаю, что мой любимый папа чуть не утонул. Ну, молодец! Вылез! Когда подросла тогда и поняла – смех.
Больше у нас на селе  родных не было, но одинокими себя в деревне не считали. В деревне все – свои, а родители пользовались авторитетом. Отец никогда не пройдет мимо чужой беды. Они делились последним. Бывало останется  одна треть мешка муки, скажет маме: «Ты пошли детки, пусть отвезут муку тете Маше, раздели, а то у нее ни пылинки» . или перед праздником, особенно перед Пасхой, кому молока, кому творог, кому яйца или масла, но мне только доверяли только творог.  И дорогу выберу самую хорошую, я меньше всех. А весной в деревне дороги ой-ой-ой! Пасха в разное время бывает, а грязь непролазная. Или отец идет по деревне, дерутся сорванцы, он никогда не пройдет мимо, пока их не помирит, не уйдет.  Они уже издали видят, что идет дед Тимофей, драке – конец.
Старший сын Михаил, из Свердловска, всегда присылал гостинцы с оказией, а Федор, из Карелии, в 1952 году прислал деньги на строительство дома.

Шли годы. Мы с Федором остались вдвоем, остальные ушли в мир иной. Для меня Федор стал опорой и поддержкой во всех случаях. Мы помогали друг другу.  Он на многое мне открыл глаза, рассказал о том, чего  я никогда не знала. У нас с ним разница в возрасте 16 лет.  За эти годы у нас с ним не было  разногласий. Трудно понять: то ли воспитание, то ли время такое было. Два  года назад его не стало.  А мне вообще не надо обижаться. Бывало  сестры скажут: "Папа, а чего она?"
-да что вы связываетесь с маленькой? ...
А  эта маленькая с трех лет хотела привлечь к себе внимание, наверное его с детства не хватало. Брат Иван мне пел частушки, а я их на ходу ловила и пела ему  под балалайку, а если он обедал или был занят, то его товарищ играл а я пела  и выплясывала дробушку. Конечно все смеялись до слез, а мне  это и было нужно, ведь зрители у меня всегда были.
 На сцене я уже с первого класса была. С удовольствием выступала и в клубе и в школе.  Чуть подросла, стала придумывать танцы и частушки сама.   В то время ни телевизоров, ни  брошюрок не было.  Завклубом была Татьяна, которую совсем ничего не интересовало.  Я сочиняла частушки  о жизни колхозников, о передовиках и бездельниках.  Мне в районе даже премию однажды дали. Так бурно прошло мой детство. После 10 класса меня временно попросили поработать  заведующей почтой, где была и сберкасса. К этой почте относились  семь населенных пунктов. Заведующего сняли за  пьянку.
Во время передачи своих документов, он сумел кое-что от     меня  спрятать  на сумму 400 рублей.  Я не испугалась. А просто его обыскала и все нашла. Там я проработала год, и мать настояла, чтобы я ушла.  Маму мы ослушаться не могли.  И я ушла с работы.
  Мы между собой ни дети, ни взрослые не доходили до ссор.
ХОЧЕТСЯ КАК МОЖНО ПОДРОБНЕЕ вспомнить нашу жизнь. Эти воспоминания я хочу прочитать  всем племянникам, чтобы они знали историю жизни своих родителей и  своих предков. Я им всем желаю прожить так как мы жили между собой. Очень бы мне хотелось составить родовое древо  Абросимовых и Фроловых. Почему Фроловых?  А Фроловы это род моего мужа. Мой  муж, Фролов Николай Васильевич, родом из Шенталинского района д.   Подлесная Андреевка. Его отец  Фролов Василий Егорович,
Мать Ефросиния Васильевна. У  отца был брат Константин, сестра Анна и Пелагея.

У мужа в семье было шестеро детей: два мальчика Коля и Дима, и сестры: Мария, Лидия, Анастасия и  Анисия. Сыновья умерли рано, Николай в 40лет, а  Дмитрий в 54 года. Сестры все живут в Мордовии   в Ромаданове. Мы жили дружно. Они часто бывали у нас в гостях. Мы встречаемся с ними до сих пор, несмотря на то  что моего покойного мужа уже давно нет в живых. Перед смертью муж говорил, что «Я оставляю тебе  только двоих детей и больше ничего».  Мы жили как-то не для себя.  А детям было 15 лет, 13 лет, а мне всего – то 37.   Время  шло, дети выросли. Дочь сильно хотела поступить в театральный. Я  хоть и противилась, но отец ей обещал  сам съездить с ней в Саратов. Я согласилась.  После она работала в Сызранском  драмтеатре, вышла замуж. Сын отслужил в армии и поступил в политехнический институт, за что он  меня позже упрекал, почему я его не отговорила.  После окончания института он женился, а я стала готовиться к пенсии. Дети стали жить в Самаре.  Смолоду я боялась одиночества. И вот решилась на такой шаг: ответила на предложение  вдовца. И в 1997 году  соединили два одиночества. Я нисколько об этом не жалею, а благодарю Бога, что не осталась одна. Во-первых он  положительный человек. Иван Андреевич неоднократно спасал меня от смерти. Дети, внуки относятся у нему с уважением, он их тоже принимает как родных.
Вот так и живем. Жить можно и нужно, но годы так бегут словно их подхлестнули, они помчались под горку и не остановить счастливых мгновений. Почему не жить: пенсию получаем,  дети помогают. Хочется прожить дольше за те военные и послевоенные годы. Помню, как в пятидесятые годы было много нищих, особенно подростков. Я всегда удивлялась, откуда же их так много, и мне всегда их было  жалко, до слез, особенно зимой.
Вот зайдет пацан, а у него руки не владеют, чтобы сумку открыть для куска хлеба.  Мать снимет с него варежки,  сунет их в печурку, чтобы нагрелись, а если есть, что в печке, то накормит, а если нет, то хоть кусок хлеба положит в сумку. А еще ходили по домам и собирали милостыню  женщины с детьми, вышедшие из тюрьмы.  О них в народе говорили, что живут они «По волчьему билету». Они имели право ночевать в деревне только одну ночь, а следующую ночь они должны  идти в другую  деревню. Мать старалась по возможности поменять им одежду. Ведь в те годы и сами жили не очень сладко, а некоторые жили хуже нищих. Я слышала по ночам, когда мама молилась, просила возможности давать, а не просить. Может она поэтому и дожила до 82 лет. Когда была подростком, я даже иногда сердилась на тех, кто  без конца к нам за чем-нибудь приходил: то за дрожжами, то за капустой квашеной, потому что мне постоянно приходилось лазить в погреб. Дрожжи были жидкие, каждая бабка приходила с кружкой, а погреб служил  как холодильник. В марте месяце набивали туда снега, и целое лето  в погребе было холодно. Капусту квасили в кадушке и  всем хватало. А  летом  многие ребятишки бегали к нам  за огурцами. С годами я поняла, что такое делать людям доброе  и получать добро.
Это добро мы увидели  с Фроловым. Он пришел из армии, служил моряком. Красиво  танцевал и плясал. А мне было 20 лет. Поженились мы  в 1962 году. Свадьбу делали сами, получили получку, аванс. Свадьба была без колец. В 23 года меня избрали депутатом. После работы нужно было ходить по своим избирателям, следить за порядком дворов, балконов. К чему это я пишу?  Я хочу рассказать о качествах моего мужа. Коля, пока меня нет дома, ужин сготовит, ребенка от няньки приведет.

Никогда не считались  кто главнее, чья очередь подошла,   кто должен делать. А когда приходили ночью помочь  разобраться в семейных проблемах, он всегда меня провожал. А что я сама-то могла сказать или посоветовать? У самой никакого  жизненного опыта. Ну все равно ходила, представлялась, в чем-то помогала разобраться. Николай закончил техникум, вечернее отделение. В 1971 году приехали в Сергиевск. Он  устроился на работу в ПМК строителем.  Нам дали квартиру и я устроилась на межрайонную базу. Дочка пошла в первый класс, а  сынишка в садик.

В ПМК муж проработал 10 лет, а в 1980 году его не стало. Я долго себя корила  тем, что не могла заметить его болезнь раньше. Он всего болел пять месяцев,  ему ставили диагноз «воспаление легких»,  а у него уже была четвертая стадия онкологии. На межрайбазе я проработала  14 лет,  затем перешла в лабораторию к  нефтяникам, где проработала до пенсии, а потом еще дополнительно 10 лет. После смерти мужа я пошла в хор  РДК. Меня туда видно сам Бог привел. Это была моя отдушина, спасение от тоски, одиночества и боли. Руководителем хора была супружеская пара Фетшина Лидия и Фетшин Михаил, который играл на баяне. Сегодня хочется сказать большое спасибо всем, кто меня окружал и поддерживал. В хор хожу до сих пор. Для души пишу стихи, песни, частушки, басни обо всем, что вижу вокруг себя сегодня и вспоминаю прошлое. Хочется, чтобы молодежь знала, как жили их предки. С удовольствием посещаю клуб «Лира», где читаю свои произведения. Все слушают по-разному. Бывает, что поправляют, но многие стихи принимаются с восторгом. Но на критику я не обижаюсь, она помогает работать лучше.