Свет погасшей звезды-8

Свет погасшей звезды –8

Держать в себе и не боятся репрессий, подспудно шелестят её мысли нетронутой пашней русского леса и мироточащей иконой в карине иллюзии мира, сумасшествия умных почтенных вождей. Ей можно, она вдалеке и никому не дотянутся до её постановочных истин. Куда деваться, они сами лезут в проснувшуюся голову, замухорчатый Гайдар навеселе только, развивает свою идею; а следом и другие упыри выползают, смело будируя ахинею новгородского посада. Проходили уже, ласково шевелит листьями охрипшая осина в низине у самого болотца; сынка рядышком на корточках собирает бруснику- ей отрадно, что складно получилось, нарадоваться не может. На свободе мысли текут быстрее, да вольнее, сами собой без понукания, телевизора то нет и вожди лысиной не блещут.
К обедне насобирали ягоды малёхо с ведро,по дороге на взъём и грибов подобрали. Полное лукошко тащит впереди себя, Глебка розовощёким радостным, задорным колобком вслед ней катится- идут ничего не боятся. А вслед их махонький колобок тоже катится, то мишка- дитёныш отбился от мамы- медведки, что не раз приходила наведывалась к ним. Зинка гонит того, тот не отстаёт, косолапит,  мурчит, кутёнком потерялся видно. Быстро зашли в землянку, отогнали; но тот не уходит. Прислушавшись в окрест не услышала и шороха медведицы. Подстрелили медведку это и страшило, раненный зверь опасней он может выместить свою вражду на человеке. Землянка хилая, двери запросто может вырвать и крыша некрепкая, провалиться может от тяжести даже медвежонка. Как не гнала малыша, не уходит.
- Да, что же такое и догадаться дальше мысли опасности не тревожат. Ночь в тайгу прокралась махом, луна на всходе, звёзды высыпали в полноту неба. Зина тихонько выскользнула из землянки, всмотрелась в окрест, увидела; тот зарылся в левый угол сруба под ворох лапника приготовленного для крыши, сопит себе. Пожалела  медвежонка, вытащила кутью из куры и свиных мозгов, поставила пред ним, пожалела. Ночь прошла, настало утро, медвежонок у двери урчит порыкивает; давай мол кушать, подавай, вчера дала и сегодня давай. Во как, не накормит, так понятно на крышу залезет, поломает; природа не дремлёт, ей всё одно, кто даст или не даст, сама возьмёт, по ходу сломав во имя своего живота. Ставки поданы господа хорошие, готовьте шибче место для захорона своих повергших в рабство вождей; точите шибче вострые ножи для разделки народного некогда добра, выходите на площадь Ленина, Сталина, Дзержинского и Свердлова, Гайдара и вместе скопом думайте- пошто и кто кого лечит. В тайге же нет места для свиней, естество природы не терпит такой роскоши; вот медвежонок он урчит и его надо покормить, не то разорит в потёмках боли живота своего твоё жилище. И эта картина мира понятна Зине; она подобно матери олицетворяющей одно в своём лице милосердие истинно всему живому, кормит с грустинкой жалости и печалью к тревоге глупой ярости невежества потревоженного зверя, всматриваясь в простоту природной мудрости. И нет дел до высоких полётов делёжки естества и премудрости законного отражения вязкости. Смешны, далеки, пусты, несодержательны затеи. Отсюда издалека видит она- нет необходимости и грамма дыхания своего тратить на потребу тому, что за кордоном замусоленным бумажным волоком облаками замалёвано. Непроизвольно тянется рука к живому комку брошенных на произвол как и ею судьбы живых кусочков из воспоминаний, вылеплеными из лесных живительных настроений.
Нет шептала той крамольная мысль;
-Там не по мне и если первое время наплаву, то затем сожрут в расход пойду программой бартерных отношений меж мужиков. Мне то надо? Пяток поживу на свободе, Глебка окрепнет, явимся в мир свиных картинок и медных пятаков. Долой марксистко-ленинскую философию, я безграмотная простая зечка, брошенная на потребу правящих классов; а значит мужиков, мне не дано быть впереди всех, да и зачем мне это.
-Здесь я сама по себе, не надо вранья, знаем видели- хотят подать нам, что было так то и так то; надоело, не хочу даже слушать этих поганцев; пусть сами жрут, лопают свою гадость. Мы с Глебкой будем другие, одно плохо нет учебников, жаль безграмотным будет, надо что-то делать.
 Запоздалым рефлексом прошелестела поздняя мысль;
- Надо сходить к станции, купить что надо, слава богу денег хватает целый портфель прихваченный в последнее посещение усадьбы; а в колонию нечего делать мужики злые, верно дерут друг дружку-это у них завсегда в узком кругу привычек. Тьфу мерзость какая и я была однако распутная какая, правильно судьба поставила как надо. Однако-ж чуть что в слабинку посмертно и божок сторожит твою заблудшую душу и всяко хороводя ходит и кружит в окрест моей совести; ишь как ловко устроено, не разберешь, что? откуда? идёт; книжечек почитаешь, так полный ералаш, виногретом за версту метёт то и гляди в болото забредёшь.
-Ну их шаладрыг, с Лениным-Сталиным, Кларой Цеткин в придачу, пердонят чёй то, в горшке не унесёшь; а было верно по простому по- житейски: где платили там и мочили, кто как сможет. Тут же за тыщи вёрст ни одной шняги, красота-то какая; соловьи по утрам поют и кукушка первозданно кукует, орлы какие вольные высоко летают, на тебя смотрят и ты на них, значит равные, он поскрипит и я помашу, никто никому ничего не должен. Ех, землицы много и ветра вольного и солнца- сможет ли выдержать затвору в глубокой сибирской сторонке сынка?
 Мелькают, шелестят приблудные мысли - схоронки.
-Ружьё надо, боеприпасы значит на случай чужого вторжения, мало ли что; теперь то не за кого цепляться-сама всё. Домик бы справить да разжиться на хлеб, соль, книжок чтобы не одичать, одежонки какой либо крепкой для лесу годной и обувку.
Зима наступила, соль на исходе, сахару требуется парнишке знать растущему организму на потребу надо, муки на- пол месяца, макароны и другое тоже на исходе.
 Славно же прошло три месяца ; Зина не теряла время, из медвежьей шкуры сшила себе доху, Глебке шубку. Не весть какую в тайге самый раз, себе чуни справила тоже из трёх шкур выдры и двух беличьих, нашла по тайге в закромах у охотников. Валенки бы, да где их найдёшь; из полотнища брошенного брезента скроила себе и сыну наподобие шаровар и набив сушенным мхом потратила простыню с первой заимки, не хуже ватных получились. Глебка в притоптанном дворике бегает играется себе в охотку и Зинке любо.
-На очередную вылазку идти надо, запастись солью, раздобыть сахару и ружо ох, как надо; ну и книжонок если что мальчонке на потребу, чтобы невежей как она не вырос, для чего ж из кичи от лиходеев убежала. Для Глебки, для жизни , чтобы значит не я, так он продолжит мой род а тогда зачем- одной то много не надо.
 Тяжеловато одной, да никого и не надо, сплошной разор, да и привыкла одной обходится. Крепкой стала, обходы по тайге укрепили тело, наростило мыщцы в плечах и ноги некогда мягкие, да ладные упругими стали будто из стали, хоть счас на вахту рекорды бить. В одном из походов по капканам, мордушкам и петлям на зайца наткнулась на того пестуна, которого подобрала в сентябре; тот её не тронул, постоял, поводил носом и в сторону шасть, жалко стало медвежонка худой заморыш; а живой волки, не задрали. Кинула во след кутью из макарон и муки с солью, заурчал, враз слопал и поплелся как в прошлый раз за ней на расстоянии. Медведки видно нет, верно досталась охотникам, так до сих пор шляется по тайге неприкаянным, такой же как и они только ещё в худшем положении. Спать не ложится как другие на зиму, не может не учен, что делать худой шибко и трусливый какой то. А не болеет ли от истощения, вишь рабом тащится попрошайкой за ней.
 Мелькнула мысль- зарезать пестуна, да рука не поднялась, больно как то обречённо мычал дитёныш, жалко стало. Так и тащился мишказа Зинкой по тайге; а снег рыхлый уже глубокий; она вперёд шустро продвигается, тот вязнет, мычит отстаёт. Не стала уходить вперёд зечка, хочет, да совесть и что то такое внутри не велит; молит, подожди, не бросай, доброе дело сделаешь он и пригодится, да не в сказке, на деле. Несколько вёрст пробивались по тайге по сопке и по низине, там где и ручеёк не замерзает ключевая вода бьёт из под распадка, из под самой не весть откуда земли. В этих местах она завсегда ставила морды на рыбу и на выдру с железным обручем на охват, чтобы возврата не было. Сама придумала, в них всегда обнаруживала несколько рыбин и даже нащла задохнувшеюся лису, а выдры как не было так и нет, не шла та на приманку из кутьи, ей бы птицу какую либо рыбу. Смекнула, привычная она знает учёна проходившими некогда старателями, инстинкт при ней на этот случай отложен, не будет она лезть в трепыхающийся захват из искуссно сплетённых человеком корзинок и мёртвых заиндевелых рыбин. Ишь какая ловкая, да сноровистая, всяк по своему приспособится, уму поражаешься. А, в петли по суше лезет, не боится зато дубятся перед огнём тленным в избушке шесть шкурок и бегает весёлым Глебка; медленно да растёт. И этот тоже за ней увязался как будто знает не бросит, накормит, её надо держаться.
Ну, что ж и то верно и с этими мыслями, поднявшись на сопку, куда не ходила ни разу видит необычную панораму.Ниже в двух, трёх верстах тянется железнодорожная ветка, стоят столбы под электричество, будто замерло в виденной где то картинке знакомые ране места.
- Дак, это же та дорога, что ведёт к станции её последнего следования по этапу в колонию- вспоминает она.
- Ну да, вот и станция в дали курятся дымки и отсвет у горизонта. До неё порядком, вёрст десять двенадцать; от неё везли на зека до лагеря минут двадцать- двадцать пять . На машине то в пять раз быстрее, да на прямую, тут же в тайге версту осиливаешь в пятнадцать, двадцать минут.
 Мысленно прорисовав будто карту всей местности полностью представила она и схемой уложивв голове , успокоилась. Вот как живут не теряются старожилы и охотники с картой ли, без карты ли, всегда находят дорогу по звёздам и по расположениям приметных вершин- примет не надо, летать и орлами. Быстро на случай достаёт, загодя при готовленную бумагу и рисует по простому понятно её самой основные вешки примет: там сопка в ней такое то деревья, такой то распадок, с таким то углом его расположения к станции и самой железной дороги. Практически она срисовывает топографию местности на случай заблудится вовремя пурги или бурана. В диком лесу всё может быть и опытные поисковики теряют головы,её же учит необходимость передвижения по лесу. Тщательно рисует, а медвежонок стоит и урчит поодаль; ждёт- когда же дальше пойдёт зверь на двух ногах и приведёт его к становищу схожей с их берлогой.

Виктор Перфилов 02.04.2017г.