Путиноид и либераст

Я сам — огонь. Мятеж в моей природе
М. Волошин

Однажды путиноид стремный,
Нужду справляя на забор,
Прочел там надпись - «Путин – вор!» -
И аж прервался, потрясенный

Нежданной мыслью… «Надо смыть!» -
Дерзнул понять он свою мысль,

Растеребившую скворчонком
Висок и руки и чело,
Но тут же новая, о чем-то,
Похожем на «еще чего!» -

Вторая мысль (всего за день-то!)
Смешалась с первою в омлет,
И принял муку рассужденья
Непреднамеренный Гамлет:

Что значит смыть? Облить позором
То имя, весь честной народ
Ложится замертво с которым,
Проспится, заживо встает,

Затем, чтоб только, рот разинув
И потянувшись ото сна,
Скорее выпить за Россию
И за Володю-пахана?!

За пахана… Вдруг озаренье:
Так ептыть - весь этот слоган
Свой паренек черкнул по фене!
Вор – значит правильный пацан,

Почти в законе! Изначально
У нас в законе все почти
Минутой скорбного молчанья,
Вздохни с ухмылкой, и мочи

На все четыре все, что хочешь,
И сразу будешь на коне,
Тем паче, если Вова – кореш!
Ему бы только, наконец,

Уконтрапупить всех вафлеров
За их продажное хайло!
Отгородить их от заборов,
Чтоб нам тут всякое hello

Не написали — не позволим
Ни про Володьку, ни про нас!
 
На ту беду, навстречу западным посольствам,
Шел вдоль забора либераст.

Нос воротя от куч навозных,
В засохшем венчике из роз,
Чистейший, как альпийский воздух
В швейцарском городе Давос –

В такой же степени прозрачен,
В такой же мере невесом,
И в том же месте предоплачен
На политический сезон. 

Не от корысти! Просто сзади
В его костюме от кутюр
Зачем-то есть, как в банкомате,
Щель для внесения купюр.

И совпаденью поразитесь -
Прообраз собственной страны,
Открытой каждому России,
Он носит с той же стороны,

Чем вызывает искушенье
Цивилизованных элит
Осуществить туда вложенье,
Присунуть дружеский кредит.

Ему ли, гордому, вертеться
И шарить в этих областях -
В его руках, прижатых к сердцу,
Записка с правдой о властях.

И он идет, глаголом бранным
Отродье ватное кляня,
С контрацептивом из кармана,
Торчащим в сторону Кремля,

Что призван был помочь взять людям
Объект их гнева на прицел
И в нужный час предстать орудьем
Авроры! Если б не висел…

Но он висел - прозрачным флагом,
Всем видом словно говоря,
Что обладатель первым благом
Почел ни ветра, ни царя

Не допускать к себе в пространство,
По крайней мере - головы,
Прожить, тыкскыть, без самозванства,
Под лейтмотив «А что же вы?!»

А мы, погрязшие в парадах
С досками славного родства,
Теперь, поди, на баррикадах
Его негромкое «раз-два»

И не расслышим. С нами знаться
Себе дороже - в декабре
Мы проплетемся по Сенатской,
Забыв построиться в каре.

Где ж взять героев для баталий,
Найти охотников до буч?
Вдруг, видит – люмпен, пролетарий,
Среди навозных зреет куч!

Дозревший до недоуменья
Окаменел, как командор,
И в ожидании сваво мненья
Глядит настойчиво в забор,

В руке сжимая то, что вынул,
Чем малость недокаменел…
«Не мне ли шас последний выпал?
Кому же, впрочем, как не мне!» -

Воскликнул ставленник свободы,
В виду имея поднажать -
Нащупать нужные аккорды
И дух великий мятежа

Извлечь из рабского сознанья,
Жаль пропитого не за то…

— Послушай, друг, а хочешь с нами
переключиться на шато?

Скажу теперь уже как другу –
С утра совсем другой синдром!
Лишь дай мне руку… То есть в руку
Мне передай то, что потом,

Найдя квартет костей опоры,
Мы переделаем в рычаг,
Перевернем, минуя споры
И разномыслие в речах,

Весь этот мир под наш, под новый
Под европейский образец!
А Гансы хором иль панове –
Там разберем, кто наш отец,

Она же мать, с щетиной в платье —
Задрать не диво — только пол
Давно не важен ни в Тайланде,
Ни в стенах скандинавских школ.

Что, спросишь, важно? Что бесспорно,
Как и написано: любовь! -
Соитье чувств. Оно бесполо -
В любви не может быть рабов

Одной какой-то половины -
Ей нужен цельный человек,
Любым порывом уловимый,
К любым позывам имярек

Всеядный чуток и отзывчив,
Своим ли, ближнего… К моим.
«Любовь не держится язычеств
Отвергнув Иерусалим...» -

Зачем так сложно?! Все ж понятно —
При чем здесь грех, соблазн, искус?
Любовь — что любишь, что приятно
На цвет, на запах и на вкус -

Кому крепленное лекарство
Под закусь крашенных яиц,
Кому невинное лукавство
Раздетых кадром детских лиц.

Любви обильной хочут детки?! -
Любвеобильный хочет их!
Как выдох втягивают ветки,
Как дождь, не знающий тщеты,

Едва родившись, в небосводе
Уже грунтовых ищет вод —
Так и любовь, кружась в природе,
Любому дырочку найдет!

К любви не только христиане
Свои проторили пути —
Живи себе хоть в махаяне,
Не убивай да не кради,

Без фарисеев, без левитов,
Без рыбаков, принявших Дух,
Но с пандусом для инвалидов —
Для них, лишенных своих двух,

Вопросы личного комфорта
Важней к Ефесянам письма,
С какой-нибудь главой четвертой,
Стих девятнадцать, где с ума

Сойдешь, пока не то, что вникнешь —
Дошкандыбаешь по слогам
До цифры двадцать… Нет уж, книксен!
Обручена не вам!... Не там

Любовь, не ловят иноверцев
Ее антенны на духу,
Но облучают страстью сердце
И чешут лучиком в паху.

Не отсосать и мотопомпой
Любви, насытившей сердца —
Она забьется в каждом бомбой,
И будет биться, до конца,

Пока собою не заполнит
Сердец известное число
(Как и написано, кто помнит),
И разорв… Тьфу! Взорвет назло

Ожесточенным страстотерпцам
За их невидимую брань
Весь мир тупых, безликих сердцем,
Невозмутимых, как баран

Перед закланьем, смирномудрых
Штакетин, встроенных во фрунт.
Я проникал прелестно внутрь их -
Там древесина, а не бунт…

— А нужен бунт?

— А нужен! Нужен… 
Вот ты, к примеру: подскажи -
Зачем живешь ты? Ну-ка? Ну же!
Живу, мол, просто чтобы жить?!

Ты, Шарик, хоть и с балалайкой,
А все живешь, подобно псу:
Кого не трахну, тех облаю,
Чего не съем, то обоссу.

Признайся, мелкая ты шкода,
Живешь ты гадить, пить да есть.
А в курсе ты, что есть свобода?
А знаешь ты, что значит честь?

— Так что ж не есть, когда свобода?
В том смысле, значит… что за честь?

— Дурак же ты, свиная морда.
Одна надежда, что не весь.

Не для мозгов тебе, Шарапов,
Для сердца, вроде у свиней,
Оно, по мненью эскулапов,
Нам, людям, несколько родней,

И пусть мой след волною смоет,
Но так и быть перевожу:
Честь для тебя – идти за мною,
Свобода – делать что скажу.

Решай! Останешься бараном -
Не блей, что прожил век земной,
Как скот домашний - под тираном.
Не то, что дикий - подо мной.

— Послушай, совестник-советник,
Я уж запутался, кто я!
Баран, заделанный в штакетник,
Паршивый пес или свинья…

Ты, я гляжу, как встарь, всех тварей
Спасти решил в моем лице,
Причем, не париться о паре
Научишь, чувствую, в конце.

Я, может быть, и благодарен,
Да, видишь, вышел не челом.
Скажи, что делать-то, боярин?!

— Тебе-то? Ровно ничего -

Сперва, пока не треснут в челюсть,
Повсюду бегаешь, кричишь:
«Все победят свобода с честью -
Они лишь только, только лишь».

И здесь, как раз, ты можешь гадить,
Как раз, как можешь только ты —
Блевать в кафе, сморкаясь в скатерть,
Мочиться в парке на цветы.

Но не забудь — прибей заранее
Себе на лоб фанерный лист,
Что ты не просто так засранец,
А возмущенный активист! 

Охранник чести, подмосковный -
Особый микроорганизм,
Сорвать мечтающий оковы,
Чего-то там… И путинизм

Труба шатать… Короче, свергнуть
Всех этих наших упырей!
А, впрочем, был бы лоб фанерный -
Я сам придумаю быстрей,

Чего тебе там накалякать —
Лишь гордо поднято носи.
Как только скрутят - сразу ляг и
Сучи ногами, что есть сил,

Заставь себе заехать в рыло
И оскорблено замолкай.
А мы расскажем, как все было -
Какой ты есть тянитолкай,

Локомотив борьбы за правду!
Подкатим ржавый броневик,
Кивнем честнейшему из бардов -
Не смог, мол, песней прогневить

Царя, вполголоса, негромко,
Латая свой речитатив,
На каждой шутке полутонкой
Хитринкой доброй сквозь очки,

Так хоть вполсовести, вполмысли
Влезай поплачь о тех годах,
Когда так счастливо кормились
Компостом в моногородах,

И так свободен был последний
Крик матерей-самоубийц!
А миф про голод, дескать, сплетни
И происк всем известных лиц!

Так мало им! - нагнали вони
Про «войны страшные» в Чечне!
Откуда страшные-то войны
В еще свободной – в той стране?
 
Совсем не страшные! И сказки
Не надо запускать в народ!
То был туризм такой кавказский –
Калаш под мышку и вперед.
 
Не захотели бы мальчишки
Увидеть Грозный и Бамут,
То не вопрос – читали б книжки
И поступали в институт!
 
Но нет! Романтики походов
Хотелось им, узнать страну!
Где ж взять поход для нищебродов? –
Пришлось придумывать войну.
 
И вмиг забыл вчерашний школьник
Про водку, шмаль и онанизм!
Аж САМ с центральной колокольни
Дивился, как расцвел туризм!
 
Ну, влез один: «Туризм! И чтобы
Без приключений? Не при мне!»

- Да-а! Приключения на жопы
Ребятам сладили в Кремле!
 
Пока в Москве держали морды
В пушку и в жопе чей-то член,
Парням в горах про зависть к мертвым
Растолковал чеченский плен -
 
Когда тянули из их задниц
Колючей проволокой кишки.
Отец свободы, жаль, был занят -
Тянул вискарь под шашлыки.
 
Далек от этих приключений,
«Певучей думой обуян»,
Боролся с пагубным влеченьем! -
Страдать за судьбы россиян.
 
Карикатурен и окуклен
Он был и впрямь венцом свобод –
Никем не продан и не куплен
Все покрывал, как небосвод.
 
Спивался физик, грабил лирик,
Жить становилось веселей!
Глумился надо всем сатирик
В плену лишь пошлости своей.

- Но веселей же! Кстати, лей же
Шато, а то не тот настрой.
Нет - о кишках и о дальнейшем
Скорбеть не будет наш герой.

Маньяк.. Маяк сопротивленья
(сам ВВП ему не брат)
Лишь «Было время, было время!» -
С хитринкой скажет старый бард.
 
А мы подхватим — было, было! 
Был романтизм, закуска, честь,
А то, что задыхалось быдло -
Не тем глотало winds of change!

Не разобрался в девяностых,
Не понял темный наш народ -
Дышать свободно нужно носом,
И разевать пошире рот,

Чтоб доставал до задних стенок
Цивилизации продукт -
Глядишь, от правильных-то генов
И перекапнет что-то вдруг!

Мне перекапнуло, не скрою —
Незабываемо, мой друг…
Ты должен! Должен, пусть и с кровью,
Но возвратить мне это "вдруг".

Так что давай, вперед — бороться!
Набрал бензина, водки, бит -
И бьешь наотмашь все, что бьется,
И пьешь, и жжешь все, что горит! -

Витрины, лавочки, билборды…
И помни: каждый твой удар -
Стук сердца попранной свободы,
А воно палко немов жар!

Огонь любви, свободы, страсти -
Всегда есть жертвенный огонь:
Раз ты баран – сгоришь! А раз ты
Служитель – встань и выйди вон

Из ряда – сделаем, что должно:
От схрона к трону в три шага!
Иначе это невозможно -
Сидеть, глазеть издалека

Туда, откуда править сами
Должны! А нынче, посмотри,
Как и указано в Писании -
Там пребывают сии три:

Флагшток, подсвечник, подстаканник,
Но наибольшее флагшток.
Не все ль равно, что с ними станет,
Когда мы пустим кровоток?

Я знаю, что это за люди —
Поверь, оставим их в живых -
Они ж нас мертвыми полюбят
Потом на капищах своих!

Напишут книги, снимут фильмы,
Засунут в списки школьных тем —
В своем порыве некрофильном
Не погнушаются ничем!

Мы ж обращались не за тем ведь
К ним - то в картинах, то в стихах -
А тупо с требованьем денег
И с просьбой рыбку съесть и на х…

… х-хрен думать много ли их жизней
В поддоны с кровью утечет?!
Свобода с честью по франшизе
Все остальное — под расчет!

Или не в счет… Не помню точно,
Но после всякий, стар млад,
Весь цвет фильтрации проточной,
Ко мне прибьется, и в чем мать

Другими, новыми людьми мы
Исполним враз любви закон -
Любить и тут же быть любимы!
Со всеми, всех, с любых сторон…

О, Вавилон! — Земного шара
Сдержать не хватит нашу дрожь!
Вот для чего живешь ты, шарик!
Отныне. Или не живешь....

Чего молчишь, чего закис-то?

— Да вспоминал, зачем стоял.
Я что-то думал… А записка -
Что в ней?

— Вся правда!

— Вся твоя?

— Твоя, моя... Не понимаю!
Одна лишь правда, и ясна,
Как этот день - для всех!

— Я знаю.
На Сахалине-то со сна

Тебе сейчас не заперечат,
А в штатах мигом включат день -
Там в Голливуде обеспечат
Флажок и правильную тень.

И снова нам пришлют картинку…
Морковку… Попу Бритни Спирс.
Баран-баран… Смени пластинку!
И на-ка, выпей чистый спирт:

Увидишь снова матерь кузьки -
Хоть скажешь то, что на уме,
А то какой-то стал не русский -
Печешься больно обо мне,

Глядишь хитро, как фриц в засаде,
Свой голубой прищурив глаз,
И дырку носишь где-то взади,
А не в кармане как у нас.

Ты, кстати, прежде, чем мессию
Изображать и сеять страх,
Свою открытую Россию
Прикрыл бы что ли, на людях -

Еще, неровен час, с Володькой
Столкнешься — он тебе ужо
Как раз туда, прямой наводкой,
Как он умеет…

- Хорошо!
Ты все читать записку жаждал?
Читай!

— Читаю: «Путин – вор!».
Вот это да!.. Выходит, дважды! -
И покосился на забор. –

Так вот что значит мощный лидер!

— Але! Булыжник! Командор!
Ты что-то там не то увидел!
Твой Путин – вор!

— Конечно вор!
Вся наша жизнь подобна зоне,
Природы правит в ней закон,
И Путин — вор в ее законе,
Себя поставивший на кон -

За нас, ни в чем не виноватых,
Всю жизнь ворующих с тоски,
За наших женщин вороватых,
За деток наших воровских!

Следить за нами — это ж бремя!
Ему хоть вовсе не ложись!
Воруем всюду и все время -
Добро, здоровье, годы, жизнь…

— Свои? Чужие?

— Что за глупость?
У нас все общее давно!
Возьми, к примеру, эту клумбу
И в ней лежащее говно -

Вот чье оно? Для нас неважно!
Нам с детства было внушено:
Говно отпавшее - не ваше!
Оно - ничейное говно!

Его не трожь — не завоняет,
И не потянется назад!
Здесь эту мудрость каждый знает -
Тот самый "всякий стар и млад",

А потому и не прибьется -
Поставь хоть фильтр, хоть сифон.
Здесь по-другому сердце бьется,
Иной любви гласит закон!

И вожделенней твоей цели
Тут с давних пор другая цель -
Забудь про биты и коктейли -
Как раз не порванная цепь,

А кандалы - мое оружье,
Без них я сам себе сатрап!
Я раб внутри, а не снаружи,
Своей свободы кроткий раб,

Покорный зверь, убить готовый,
Чем страстотерпней, тем страстней!
Сорвать мечтающий оковы
Свободы собственных страстей,

Вернуться в прах, и небольшою
Очнуться где-нибудь вдали
Озябшей детскою душою,
Душой взыскующей любви.

...

А был ли спор? Ни слова спора -
Обычный братский разговор:
Они столкнулись у забора
И вновь увидели забор,

Про все сказали, все спросили,
И посмотрели лишь грустней
В глаза друг другу — две России,
Две головы одних когтей.

Но показалось, как ни странно,
Былая ненависть прошла...
Ах дона Анна, дона Анна,
Как жаль, что ты не дожила

Узнать, что эти две России,
Ведя извечную войну,
Сплошь состоят из древесины
Одной и той же – сверлишь внутрь,

А там смолистый древний гофер
С камнями араратских гор.

И лишь последней катастрофе
Прервать их братский разговор.

2017