На 50 оттенков рыжее

Здраствуй, дорогой дневник! Это снова вещат твоя любимая Лиса Патрикеевна Лиссапупс.
Нет, дневник, нет! Я тебе только одно могу сказать, дружба – дело сурьёзное, но неблагодарное. Нет, дневник… это чтобы я ещё раз сунулась в чьи – то любовны дела? Да во веки вечные ты от меня этого не дождёся!!! Никогда! Баста!
Хочешь знать, что же меня так душевно растормошило? Даже не знаю… говорить – то тошнёхонько! Хотя… ты на то и дневник, шоб с тобою грустями делиться.
В общем, зашла ко мне как – то под вечер Дуська Лопоухина по местной кличке «Дульсинея Вышещенковская»…

***

- Нет!, - ору, - И ещё раз нет!!!
Пища, охая, ахая и завывая, как раненый тюлень, Дуська протёрла сухие глаза.
- Вооот ты какааааая! А Дурашкиной помоглааааа!
- Не напоминай!!! А тебе говорю «нет»! Ишь, что удумала!
- Пффф, удумала… и что такова? Валяется мужик на дороге без надобности. А я его подберу, обдую, оботру…
- И в печь положу…
Дуська подскочила, размахивая ручищами.
- Какую ещё печь! Тьфу на тебя! Говорю же… мужик ничейный живёт… А я его пристрою в надёжны руки… Только дельце одно нужно обделать. Делов – то!
Я, дневник, аж взвилась.
- А без дела – то этого никак нельзя? Самой не страшно?
Дульсинея разозлилась ещё пуще.
- Некогда мне его обхаживать. Надо брать голыми руками! Не пойдёшь со мной, пойду одна!
Выстрелив последню фразу, подруга, самодовольно разулыбалась.
И куда я эту клячу на ночь глядя выпущу? У меня, дневник, от печали аж рыло набок съехало. Чё произошло, спрашивашь? А вот чё!...

Припёрлась давеча ко мне эта кикимора и давай вещать, мол, так и так, влюблена в местного начальника почты Семёна Юрича Полудохлова, но эта задастая зараза, видите ли на неё даж не смотрит. А ничего, лаю, что этой заразе седьмой десяток катит на двор, не посмотрела бы ты в другие, так сказать, стороны на человеков мужского назначения? Ничего, говорит, не знаю. Хочу, говорит, эту особь. Я ей так и так, мол, у него сейчас одна тока радость, как марки с почты таскать, да какой подстаканник для вечернего чая лучше. Много ты знашь, орёт Дуська, зато у него пенсия хороша, да «Москвич» имеется. Старый, да вечно грязный, ору. А она мне «Как совесть твоя, а вообще я уж всё уладила. Смотри…»
Начала мне Дуська раскладывать тайну свого замысла по наладке личной жизни.
Была я, говорит, вчера у ведьмы в соседней деревне. Дала она мне вот эту земельку, заговор и велела с фотокарточкой жениха ночью идти на кладбище. Найти заброшену могилку и совершить ритуал. Обещала, что на следущий день Полудохлов будет в моём личном распоряжении. Во как!
Геморрой будет в твоём распоряжении ночами по кладбищам ползать, да гадалок недоумных выслушивать, взвилась я не на шутку, дневник!
Дульсинея обиделась. Расстроила Дурашкиной, мол, личну жизнь, так устрой мою! Мне, дневник, аж совестно как – то стало…

Приметив моё замешательство, Дусёнка взвыла, как товарно – пассажирский состав.
- Не бросааай меняяя! Мы быстро, туда и обратненько. Страхолюдно всё таки одной.
Припомнив мне ещё раз желтощёкинского жеребца (см. «50 оттенков рыжего») Лопоухина нагленько прищурила зенки.
Заглушая разум страусиными выкриками оголившейся совести, я в припадочно – гневном состоянии дала своё согласие.
- Неужель мы и вправду ночью потащимся?
Дуська подтолкнула меня к двери.
- Ещё чаго! Щас чуток стемнет и пойдём.

***

Трясясь всеми составляющими свого скелета, с перекошенными от ужаса глазными проёмами влезли мы с Лопоухиной в семь часов вечера на кладбищенски угодья. Еле передвигая копытами, поддерживая друг друга под лапы, мы с Дуськой зашагали по маленькой тропочке между оградок.
- Пока не стемнело, ищи заброшену могилу, - нервенно зашептала мне в ухо Лопоухина.
Покачивая, как китайский болванчик, тем местом, где у нормальных людей мозг, я, через некоторо время приметила нужно место.
Выудив из авоськи фотокарточку, мешочек с ведьминою землёю и пару свечек, Дуська занялась ритуалом. На улице почти стемнело. У меня от ужасного ужаса онемел хвост.
Поводив над могилкой пару раз фотокарточкой, Лопоухина дурью заверещала «Сёма! Сёма!!! Сёёёмааа!!!»
Тут, дневник, недалеча гаркнула ворона и я услышала это… «Ааа… Ооо»
Повернувшись к Лопоухиной, я застала её на карачках между могил.
- Ты слышала?! А? Слышала?!
Дуська что – то промычала. Одурев от страха, я подскочила к подруге.
- Дусенька, милая, ты речи, что ль лишилась? Говорила я…
А эта, дневник, шепчет мне, отстань, мол, дура, я свою челюсть уронила.

Ой, дневник, в прошлом году Дуська вставила новы зубы. Да так бережёт их теперячи, что лишний раз не улыбнёца. Говорит, мол, у меня там три зуба золотых, вдруг вышибут, а я на них года два копила. Да только вот беда одна, слабого они у неё крепления. И видимо именно сейчас, расхлебянив пасть в истошных выкриках по поводу любовного ритуала, челюсть Дульсинеи решила прогуляться на воздухе, так сказать, собственным ходом.

Лазая между могил, Лопоухина заорала, что есть мочи «Гдэ моа челусть!!!»
Рядом треснула ветка. Подул резкий ветер. И в нашу сторону ринулось что – то большое и тёмное…
Не поверишь, дневник, ошалев от дикова страха я забыла, чьей я веры и какому богу молиться. Перебирая в разуме молитвы, я заверещала, что есть мочи.
- Дуська, бежим!
- Чеусть!!!
- Я те нову куплю!
Тень бросилась к нам. Поджав хвост, забыв напрочь Дуську, её челюсть и своё имя, я летела с кладбища, лихо, перепрыгивая ограды.
С Лопоухиной, разбившись лбами, мы столкнулись у ворот и несговаривась полетели наперегонки в сторону деревни.

***

Отдышавшись за усадами под большой берёзой, мы через некоторо время отправились домой. В деревне было шумно, кого – то увозила скора помощь. Я подозвала местну болтушку Нюрку Печуркину по местному прозывному названию «Козетта» за две торчащие косички схожие за козлячие рога. Не дожидаясь вопросов, Нюрка заработала помелом.
- Страсти – то, страсти – то каки!
- Это чево у нас, Нюрка, произошло?
- Как чево? Печаль печальная! Семёна Юрича Полудохлова с инсультом увязли!
Ой, дневник, мы С Лопоухиной аж вздрогнули. Всё… убиля мужика… сработал ритуал, да не там…
- Как так, Нюрочка?
- А так, - выпучила болтушка глазищи и завела рассказ.
Семён Юрьевич Полудохлов сегодня заработался допоздна, а так, как он обещал сам себе посетить днём могилу матери и человек он весьма обязательный, старичок решил сходить на кладбище ближе к вечеру. Прибыл начальник почты в назначенное время почти в сумерках. Поговорил с покойной маменькой, поплакал, поохал, стал собираться и тут слышит «Сёмааа!» сначала старичок подумал, что ослышался, но тут повторилось снова. «Сёмааа! СЁМА! Где моя челюсть!!!» До смерти испугавшись, Семён Юрьевич припомнил очень нехорошее за собой дело… Перед смертью, маменька попросила положить свою золотую челюсть с собою в гроб, но сыночек не послушался. Продал зубоскалы, доложил денежку и купил себе недорогой «Москвич». А сейчас маменька заговорила с ним и требует вернуть свои клыки на место. Бедный старичок в порыве чувств даже упал на колени, обещая вернуть роковое наследство обратно. Но тут, как уверял лёжа на носилках начальник почты, подул сильный ветер, затрещали ветки и маменька разразилась новой тирадой «Где моя челюсть!!!» Извиваясь от дикого ужаса, Семён Юрьевич Полудохлов бросился вон с кладбища, чуть не рухнул в свальну яму и наткнулся на двух существ. Тощее пугало, невысокого роста выползло из могилы и бросилось на старика клацая устрашающей пастью, а рядом бродило что – то мохнатое, драное и завывало «Я куплю твою жииизнь!» Уже в деревне Семёна Юрьевича еле – еле привели в чувство и вызвали скорую медицинскую помощь.
- Во как!, - трещала Нюська, - Не зря слухи по деревне ходють, што держут на нашем кладбище радиактивны отходы. Теперича отовсюду мутанты лезут!
Дневник, я даже обиделась, не такая я уж и драная. Вчерась дождик шёл, измочилась малость, рыская в траве.
Лопоухина таращила на меня злющи глаза. Избегая Дуськиного взгляда я с удивлением переспросила Нюську.
- Про каку ты свальну яму вещашь?
Ещё пуще вытаращив глазищи, «Козетта» заблеяла в утроенном режиме.
- Каку, каку, недалеко от могилы матушки Семёна Юрьича свалка. Яма небольша. Туды траву, да мусор скидывают. Он как побёг, так чуть не рухнул туды, именно у этой ямы рыскали чудища и пытались его сожрать.
Я помотала башкой.
- А разве там не заброшены могилы?
Заржав, как сивый мерин, Печуркина заверещала ешшо громче.
- Нееет! Ты спутала наше с Игорьевским кладбищем. Нет на нашем заброшенных. Свалка мусорна есть, а заброшенных нет.
Ладно, думаю, хоть греха ненаритуалили. Провожаема убийственным взглядом Дульсинеи мы подплыли к моим хоромам.
- Забошена оа ооит! Деай иитуал оа ооит! - взревела Дуська.
- Я откуда знала! В темноте всё одинаково.
Лопоухина огрела меня авоськой.
- Дуашкину поуставила, мея вдоой елать ешила, чеюсть моу потеяа, ааааааа, фотоафией ад муосокой тьясты застаила, ааа, а ти ама едьма! Моо Дохого загаабастай наерно ешиа!
Ой, дневник, такой наглости я ещё не слышала!
- Сами виноваты, сами и решайте! Ишь, извращенца, да старого вора отвадила! Да вы мне спасибо сказать обязаны!
В общем, дневник, мы сказали друг другу спасибо. Потаскали чуток друг друга за волосы и разошлись по домам.
Но, дневник, спешу сообщить. Всё закончилось весьма хорошо. Полудохлов вышел из больницы, продал «Москвич», отнёс деньги в церковь, женился на двадцатилетней «Козетте» и укатил с нею в районный город. На старости лет написал книгу «Моя личная встреча с инопланетным разумом». Говорят, книженция разлетелась бестселлером. Нюська похвасталась в одном из писем, что муж её присадил на новы «Жигули», а себе приобрёл иномарку.
Дуська нашла свою челюсть в авоське. Видимо выскользнув из пасти, она угодила прямо в сетчату сумочку. Правда, теперь Дурашкина с Лопоухиной со мною отказываются беседовать и обходят мой домишко, обругивая взглядом в матерной позиции за искалеченные любовны финалы.
А я, дневник, не расстраиваюсь. Нет. Чово тут расстраиваться? И смех, и грех. Я только одно удумать никак не можу. Отчего на кладбище хрустнула ветка, коль ветер подул, только посля? Отчего???
Тут, меня кто – то дёрнул за шерстяну лапу, разоравшись во всё горловое отверстие я…

---------------**************************------------------

… проснулась.
Утро. На часах девять утра. Рядом недовольный супруг трогает меня за руку.
- Сколько можно всю ночь возиться, хрюкать и пыхтеть? Опять снилось, что в любимое платье влезть не можешь?
- Пошути у меня!...
Муж расплылся в улыбке и жестом фокусника вытащил бархатную коробочку из - под подушки.
- У меня для тебя сюрприз.
Хватаю с удивлением коробочку, раскрываю и лицезрею золотое колечко… из конфетного фантика.
- Это что?
- А это, Лилу, первое апреля. День смеха и дурачков. В общем, с профессиональным праздником!
Я взяла подушку. Муж, как всегда опоздал на работу. Но я была довольна.

Дорогие друзья, поздравляю всех вас с 1 апреля! Желаю, чтобы ваша жизнь наполнилась радостью, искренним смехом. Что может быть лучше чистой и благодарной улыбки подаренной каждой секунде, каждой минуте, каждому новому дню в вашей жизни? Удачных дней, тёплых ночей и сладких – сладких снов! :)

           Ваша ЛиЛу :Ь