Портрет весеннего воздуха

           ...Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет...
                Петр 2, 9.

           ...Просвещающий всякую разумную природу, то же в духовном мире,
           что солнце в чувственном, по мере нашего очищения редставляемый...
                Свт. Григорий Богослов, Слово о крещении.

           ...Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих... и мы
          сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления...
                Рим. 8; 19,23.

          ...Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о
          чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас
          воздыханиями неизреченными.                Рим. 8, 26.



Прозрачный лес скрипичных птиц
Закапан солнца акварелью,
Истканный в воздухе свирельном
Блистанием слепящих спиц.

Стволы берёз, что струйки слёз,
Трепещут кротким водопадом,
Как тень сияющего взгляда
Небес, в земной приникших плёс.

И жеребёнком, тонких губ
Струной ощупывая воду,
Влечётся жаждой к Ним природа,
Роняя набок юный чуб.

И как на отмель, в дольний свет,
Ступив на хрупкие копытца,
Дыхания спешит напиться
Лучом в трепещущей листве.

Зелёных брызг взметнулся свод,
Как вздох, застывши на излёте,
Остановив на высшей ноте
Прозрачный звук – и вдаль плывёт...

Там солнце в колыбельный храм
Прищурившись лучейной связкой,
Как няня сказывает сказку,
Обвито шалью сонных ламп.

И тайной серединных дней
В песке созвездий земляничных
Светящий Воздух скрипок птичьих
Так близко слышится на дне.

Там чистых тению пространств
Разлиты солнечные пятна
И ветра шепоток невнятный
Скользит по кронам древ: Воспрянь!

И солнца взор, как гладь воды
Цветы покачивая зыбко,
Как бы тончайшею улыбкой,
Прибрежный проницает дым...

Среди холмов безмолвных волн
На дне парящей в свете рощи,
В цветах, траве и ряби хвощной
В росинках брызг – небесный чёлн.

В его ребристой тишине,
Упав под серебристый парус,
В струях лучей, как струн кифары,
Услышишь свет сквозь шелест дней.

И из всего возникнет вдруг
Слезой, упавшей на рисунок,
Незримый Взор, как древность юный,
Преобразуя вещный круг.

Тогда в журчаний птичьих трель,
Звучащих кротко и велико,
Приникнет к акварели Лика
Молитвы тихая пастель...

Но радость охватив собой
И флейтой слёз повив молчанье,
В непостижимых слов звучаньи
Взойдёт плодоношенья боль.

Как дальний глас, как всплеск луча,
Простерши руки сердцем к небу,
Где солнечным белеет хлебом
Ликующего дня печаль.

Луч, всклик, очерченный стрижом,
Ты далеко – не здесь, не возле,
Как небосвод Крылатый Воздух,
В груди, в гортани – и чужой...

Ищу Тебя, Дыханье слёз,
Достигни мя – водой сквозь пальцы,
Как свет сквозь заскорузлый панцирь
Мазков, положенных внахлёст.

Везде Живый, Пречистый Свет,
Твой Лик прекрасный свят, о, Чудный!
Как в ослепительном полудне
Сквозь трепет вдаль прозрачных век.

Так в пении малейших птиц,
Как древле, ведаешь сокрыться –
Ночь, берег, огнь и ловля рыб... Царь
И Солнце слов – в тени страниц.

Так, обратившись в горизонт,
Весь мир вмещает тайну утра,
И скрывшись крыл за гранью утлой,
В угля/х прибрежных прячет взор.

Всё отступило, став росой
В камнях рассветных, травах скудных,
Где пламень плодоносит чудно
Хлебов и рыб земную соль.

И скрипки розовой в волнах
Огнём замедленным ступая,
Приходит День, когда слепая
Бывает полночь тьмы полна.

Как всё превосходящий Свет,
Где слышащий и зрящий видит,
Куда земной никтоже взыдет,
В земном объятый веществе.

И в необъятности пространств
Безмолвия Трапезы Вечной,
Изнемогая, плоть лепечет,
В прекрасный изменившись страх.

Так процветает крин пустынь,
Всех безсловесий дольных тише,
В словах, молчание вместивших,
Гугнивых похвалах простых.

Так было. Взяв из купины
Огня Живительного свойство,
В потоке погребает войско,
Восшед к звучаниям иным.

И глас вечерний Твой – покой,
Не сумрачно звучит виолой
И свет не умбрией тяжёлой
Нисходит в ночь, ко тьме морской...

Там ожиданий зорких путь,
Близ оставления и смерти,
Где молний плеск в пространстве чертит
Фигурок мечущихся ртуть.

Так взмахом сердца там, в волнах,
Сломав крыло, корабль бьётся...
Спишь на корме... Но слёз напьётся, –
Придёт Твой голос – тишина.

Ты близкой птицей вглубь ветвей –
На цыпочках не дотянуться –
И плач свой обрывая куце,
Смолкает звук, где брезжит свет.

Всех жизней Жизне, стань листвой,
Ветвей измерзших одеяньем,
Сходя дыханием неявным
В лучей сияющий подвой.

Плодом Иным безсильных сил,
Взойди, Непостижимый Душе,
Как голубь, обретая сушу,
В биеньи слёз, в вопленьи жил.

Прими как маслин первых ветвь
Косноязычных песен звуки,
В свет крыл преобразуя руки
И риз истленье ветхих – в твердь.

Так в твердь облёкся юный мир,
Так зайцы облекутся в камень, –
Дней безмятежных облаками
Одеян солнц весенних мирт.

Как плод страданий, их венец,
В непостижимой тайне жизни,
Тончайшей мантией ложится
На кроны древ, где смерти нет.

Весна как Царствие. И День,
Как лепотой истканный воздух,
Горчичные объемлет лозы,
Дыханьем проницая тень.

В тенях, сиреневых как ветр,
Трепещет пар жары звенящей,
В свет претворившей настоящий
Предметов сумеречный цвет.

И в парусах горчичных мачт –
Вложивший песнь в уста безсильных –
Как дирижёр расправив крылья,
Ликует Солнечный Трубач.

Май – Ноябрь 2007.