Перелом и наши люди

  Может подвернуться нога, может случай. Второе предпочтительней. Поэтому отношу себя к бескомпромиссным оппортунистам (нашим людям, начиная с эмиграции 1973 года).
  Первая – второе и третье, логично вытекает из первых двух.
Наш ребенок, в эмигрантско-авангардистской семье его почему-то принято называть «наш детеныш», хотя автомобили ласково обзывают Лялечка, а в наиболее американизированных семьях ребенку присваивают звонкое «бэбичка». Но я осмелюсь заявить, наш ребенок был не из робкого десятка, хотя еще не мог отнести себя к «Великолепной семерке».
  Согласитесь, у нас в эмиграции языковый прогресс прет оттовсюду. Остановить его невозможно.
  Итак, наш ребенок катался на роликах по территории, принадлежащей городу Нью-Йорку, засмотрелся на девочку (парню было 13 лет), и упал на ровном месте. Будучи юношей мужественным, он не заплакал, но домой пришел перепуганным насмерть с двойным переломом радиуса и ульны правой руки сантиметров на 5 выше запястья. Мама его, жена моя (я ему в то время приходился отчимом) горько плакала и сморкалась в оренбургский платок. Зрелище было, конечно, ужасное, больше от мамы, у меня у самого мурашки по телу забегали, и боли в икроножных мышцах появились. Жалость к страдальцу переполняла мое четырехкамерное сердце.
Привезли мы его в Брукдейль госпиталь в неотложную помощь. Сел он, бедняга, на стул в приемной, свисающую кисть левой рукой поддерживает, и ни в одном глазу... ни слезинки.
  Час рентгена ждем, два проходит. Сидит парень, молчит, держится (из-за его терпеливости ему обезболивающий укол забыли вколоть). Наконец вызвали, сделали рентген, и опять в приемную загнали своей очереди в гипсовочную дожидаться.
Час ждем, второй на исходе. Доктор его вызывает (тоже наш человек пробабушкиной эмиграции 1905 года из Пинска), гипс наложил и отпустил.
  У выхода, шустрый, с виду невзрачный тип в очках (тоже, явно, наш человек эмиграции 1956 года из Польши) подбегает ко мне, в руку визитную карточку сует и шепчет по-польски (а по-польски 25 лет назад я понимал намного лучше, чем по-английски)
  – Я адвокат добжий, придешь не пожалеешь. Считай десять тысяч у тебя в кармане.
Вы когда-нибудь видели человека, который от халявных денег отказывался? Я – нет.
Через день мы с женой и виновником события появились в его офисе. Сажает нас адвокат к себе в машину и говорит:
  – Поехали сфотографируем место несчастного случая. Приехали. Мальчонка вылез из машины и здоровой рукой показывает на ровный асфальт. Адвокат похлопал его по плечу и эдак дипломатично посоветовал:
  – Ты мне лучше покажи самую большую выбоину в пражекте (субсидированные городом дома).
Ребенок сообразил быстрее нас родителей, что золото в Америке валяется на улицах, и указал на рытвину в метрах ста от произошедшего.
  – Прекрасно, – прищелкнул языком адвокат, – ты упал здесь! Запомни это хорошенько, – и он сделал несколько снимков дыры в фас, в профиль и сверху. – До виджения через полтора года, – махнул он нам рукой, – придете за доллярами. Кстати, вот вам адрес моего ортопеда.
Спасибо очкарику до сих пор говорим. А старенький доктор (тоже, без сомнения, наш человек эмиграции 1936 года из Венгрии) за пять сеансов привел в порядок малОго. Потом страховка – Медикейд отчет по лечению перелома прислала. Находчивый доктор представил им счет за 40 посещений.
  А вы, наивные, все читаете «Наш человек в Гаване» какого-то Грэм Грина.