Из генриха гейне

               

                В зелено-лиловой гостиной,
                В убийственно-милой семье,
                Сидели приятные гости
                На страшно уютных сомье.

                Им в тело пружины впивались,
                Им внутренность жег кипяток.
                Но вольно текла их беседа,
                Как быстрый и шумный поток.

                Хрустевшие бублички с маком
                Весьма оживляли их спор.
                А спор был о чувстве природы,
                О прелестях моря и гор.

                Какие безумные планы
                Не строили все они вслух,
                В какие роскошные страны
                Не влек беспокойный их дух!

                Увядшая Лиза Попова,
                Вращая зрачком и белком,
                Хотела испанских пейзажей
                С дымящимся кровью быком.

                Сосед ее, скромная личность,
                Сказал, чтобы нос утереть,
                Что жаждет взглянуть на Неаполь,
                Взглянуть - и потом умереть.

                Хозяйка же дома сказала,
                Имея и опыт, и стаж,
                Что если уж ехать, то ехать
                Куда-нибудь к морю, на пляж...

                И так это бюст колыхнула,
                Что Петр Александрович Шпан
                Почувствовал качку морскую,
                Хотя он и был капитан.

                А траченный молью Кулябкин,
                Весьма пожилой холостяк,
                Вздыхал о высокой Юнгфрау...
                Лелея надежды на брак.

                И все говорили о лете,
                О синей морской синеве,
                О жизни над уровнем моря,
                На тысячу метров, на две.

                Когда же оно наступило,
                Исполнено всяких чудес,
                Никто никуда не поехал -
                Ни к морю, ни в горы, ни в лес.

                И жизнь продолжалась, как прежде,
                В природе, на службе, в семье.
                И так же пружины скрипели
                На старых, почтенных сомье.

                1934