Не смотри на меня в этом времени... - Урал, 3-2017

Михаил Окунь (1951) — автор семи сборников стихов и двух книг прозы. Публикуется в журналах и антологиях России, США, Германии, Финляндии. Лауреат премии журнала «Урал» (2006).
 
ПУЛА*

1

Говоришь, в глухой провинции?.. – Но в Пуле
Есть огромный амфитеатр для ристалищ.
Погляди: между собой уже схлестнулись
Мирмиллон с мечом, с трезубцем – ретиарий.

Было мерзкое предчувствие намедни,
Адриатика блеснула из-под арки...
Погибающему этот блеск последний
И тоскою станет смертной, и подарком.

2

Заверни в мощёный туфом переулок.
В магазинчике, где сувениров тыщи,
Извлеки из хлама челюсти акулы,
Приукрась свое убогое жилище.

Эти скалы, словно римские руины,
Эти волны в атакующих когортах...
Вот и надписи: век прошлый, с середины.
Предыдущие безжалостно затерты.

-------------------------------------------
*Пула — город в Хорватии на Адриатике, некогда колония Римской империи.


МЕМУАРИСТ   

К девяти – за чем-нибудь в «Полушку»,
Что-нибудь без вкуса и названья.
В девять тридцать – жидкий кофе в кружке.
С десяти – писать воспоминанья.

За работу! Серые листочки
Принимают старческие бредни.
Он обязан дописать до точки!
Этот навык пропадет последним...


***

                Легионер, под грубым кварцем...
                И.Бродский


Кем я был для той страны? – легионером,
Свой фельдцуг тянул в когортах понемножку.
В восемь тридцать становился инженером.
Брал больничный, чтоб не ехать на картошку.

С позабытою гетерой целовался,
Поверял свои солдатские печали.
В поликлинике районной кварцевался,
УВЧ там... МРТ еще не знали.


***

Спал, спал, нехотя просыпался,
и снова спал, спал,
и вот –
Щелястая, прикрывшись капюшоном,
стоит у ворот.

Не страшит его в иной жизни
ни тоска безлюбья, ни окаменевший прах.
Другого боится –
такой же невнятицы,
как в земных снах.


***

Не  подводятся итоги...
На ветвях – шары омелы.
Швабский вечер колченогий
Ковыляет очумело.

Сквозь туманную завесу
Не ищи напрасно брода.
Что за лес? – такого леса
Не видать бы сроду!..


***

Не смотри на меня в этом времени,
лучше поищи в другом.
Ветер гуляет по темени,
выставляя круглым дураком.

Ехал во сне в Москву,
к попутчикам приставал с ночлегом.
А они в ответ гнали ботву:
ночуй, командированный, под телегой.

Да, в степи так спали, тоска...
На столике стаканы с подстаканниками
звучно совокуплялись.
Кто были эти люди, почему Москва? –
всё позабыл, просыпаясь.


***

В детстве пугали полиомиелитом,
вероятностью атомной войны,
черным ходом, наглухо забитым,
шпионами, которым наши секреты нужны.

Чего же бояться в оставшейся четверти? –
страхи свои подытожь:
очевидно, людской глупости
(в том числе и собственной тож). 

               
СНЕГ

Сначала падал отвесно,
потом наискосок.
Потом впереди – отвесно,
а сзади – наискосок.
Потом пошли завихренья,
потом внезапно пропал,
как будто вышел запал;
оборвано стихотворенье...


БОДАЙБО

Подсел как-то раз один человек-слон
в гостиничном шалмане.
У тебя, говорит, есть мани?
Я пока пойду,  заведу «Клён»,
а ты закажи водки, сделай оплату.
И потопал к музыкальному автомату.
Запустил его, вернулся.
История у меня, говорит, одна,
про город Бодайбо, где шлих моют,
шлюх ловят,
а все твои враки ни хрена не стоют.
Послушал я его байки, его музон,
Оценил его «шайбу»,
и понял, что спорить с ним не резон.
Эх, Бодайбо, Бодайбо!..


***

Я бежал от вас, коллеги,
Чтоб нести беспечный вздор
В ресторанчике на бреге,
Под названьем «Помидор».

Я всегда мечтал у моря
В обществе дурном сидеть,
Во хмелю – не в трезвом горе –
Провести хотя бы треть

Жизни... Бог увидит: Пула,
Разноцветных кровель жесть,
И дежурная акула
Никого не хочет съесть.