Paroles, paroles...

Paroles, paroles...

Крутится-вертится старая песенка –
хрупким винилом, иголочкой памяти
тонко царапает. Стрижечка лесенкой,
платьице.
Страшно по тёмным дворам идти…

Плавает месяц лаймовой долькой.
Окна, обрывки бесед.
Вот и парадное. Лампочку только
выкрутил снова сосед.

Лунной дорожкой мотив французский…
Вспышка в лицо: «вуаля!»:
свет из квартиры полоской узкой,
мамин тревожный взгляд.

Сон - прохладный глоток мартини,
тающий кубик льда.
Чьи-то шаги, голоса в квартире
эхом: Делон, Далида…

В новой жизни

В этой жизни, увы, всё случилось не так,
как хотелось бы мне, как мечталось тебе.
И дожди за окном нарочито не в такт
исполняют ноктюрны на ржавой трубе.

Может, в жизни другой будет лучше в сто крат?
Резвым мячиком солнце ворвётся в зенит,
и сияющий плащ, серебрист и крылат,
вдохновенно походку твою осенит.

Я в толпе различу силуэт по плащу -
повторится фасон, даже, может быть, цвет.
В новой жизни я страшно тебе отомщу:
ты полюбишь меня, а вот я тебя – нет.

К вопросу об изяществе

Когда человек в себе не уверен,
он делает множество резких движений:
ломает копья, хлопает дверью,
боится промахов и унижений.

Когда человек со всем миром в ссоре,
он вечно жаждет реваншей брутальных
и нервно водит взглядом-курсором
по монитору судьбы виртуальной.

Когда человек со вселенной в мире,
он нежно треплет судьбу по загривку,
не бродит сомнамбулой по квартире
и в кофе ночей добавляет сливки
утренней неги, звонко помешивает
ложечкой тонкой, любуясь пеной
нежно-воздушной, кремово-бежевой,
смотрит на солнце…

…и постепенно
пишет жизнь,
как роман-бестселлер,
не ждёт «мессий» и других пришествий.
И попадает в яблочко цели
неповторимо изящным жестом.