Вечерняя соната

Ты благотворно налагаешь руки
На боль усталости измученного дня,
И есть в тебе особенные звуки –
Ни дня, ни ночи. Они трогают меня
Звучаньем приглушённым, чуть печальным.
Дневные гомоны притихли и молчат,
И звуки ночи к своим гаваням желанным,
Тебя спугнуть боясь как будто, не спешат.
И день исчез. А ночь в тоске сомнений
Чего-то с тягостной задумчивостью ждёт.
И ты, предвестник грёз и озарений,
Стоишь над миром, словно некий переход
Из дома явных дел в дом тихой тайны,
Где каждый обретает заново себя
И, стоя на мосту, как гость случайный,
С невольным трепетом взирает на тебя.
За твоей далью ночь стоит, я знаю,
И, словно призрака, стараюсь не пугать
Твоё теченье, свет не зажигаю…
В тебе есть тайна предложенья – ждать…
Чего-то лучшего (а лучшее возможно),
Чего-то большего (могу ли большее вместить?),
Чего-то нового (пусть новое – тревожно,
Но нам без обновлений невозможно жить!).
Ты кажешься неясным обещаньем
Каких-то смутных, но желаемых, начал,
Которые летят вслед долгим ожиданьям…
Твой серый плащик тёмный ветер раскачал.
Едва поднявшись, улеглось волненье,
И день, и ночь слегка качнулись на весах,
И благостыней умиротворенья
Звезда зажглась в твоих кудрявых волосах.
Лицо твоё темнеет постепенно –
Ты вежливо уступишь ночке свой удел,
Но слушаешь пока, как вновь самозабвенно,
На миг утихнув, соловей – любимец твой – запел.
Он – голос твой, он – олицетворенье
Твоих значений, разделивших свет и тьму.
Он весь – восторг, он весь – дань восхищенья
Короткому и тихому явленью твоему.
И звуки нежной соловьиной трели,
Волненье жизни вытеснив иной,
Так неподдельно искренне сумели
Провозгласить – обожествить! – миг твой.