Красное и белое

Весь в скукоженной коже стоит калека,
Руки цвета воды из болот Та-Меху,
Льётся из тростников капель там.
На запястьях вены, как злосчастная нильская дельта.

Папирусом крытые крыши, кривые хижины,
Глина, впитавшая мёртвых, кричит под ногами.
Какими б словами они меня не ругали,
Делаю как им угодно, хоть ненавижу их.

Разодрана кожа как тёркой, пальмы корой,
Наполнен водой разбитый топориком шлем,
В который же раз задаю я вопрос: «Зачем?
Чтобы «Великий Дом» получил ещё пару корон?».

В руку чёрную жадно воткнулся комар.
О нащёчники бьются жёсткий камыш и папирус.
Когда эту землю давно осенял Осирис,
Почему прекратить не смог это жуткий кошмар?

Покорять мы пришли, походом на нильское устье,
Эти люди же просто ищут на хлеб.
Царский немес на солнце блестит как цепь,
Цепь, которая только со смертью – их или нашей -  отпустит.

Весь в скукоженной коже стоит калека,
Руки цвета воды из болот Та-Меху,
Льётся из тростников капель там.
На запястьях вены, как злосчастная нильская дельта.