Великопермская чаромуть

Борис Родоман

ВЕЛИКОПЕРМСКАЯ ЧАРОМУТЬ

Предварительный конспект
научно-художественного отчёта

От экспедиции в Пермский край
в моём маразматическом мозгу
возник невероятный винегрет.

Из письма эссеиста ББРода
поэту НДРусту от 29.IX.2009   

1
Чердынь

Не читал я сроду Мандельштама,
Пастернака тоже не читал,
но узнал про чердынскую драму,
как больной поэт в окно сигал.

Он упал на кучу удобрений,
на больничный бедный огород.
Этим шоком исцелился гений,
но о том не ведал наш народ.

Там, где гений вдохновлялся Богом,
вдохновиться хочет эпигон.
Приезжайте и кидайтесь с богом,
вам постелют чистый поролон.

Истину взыскуя, возопи и
выломись в распахнутую дверь.
Центр с-окна-прыжковой терапии
в Чердыни откроется теперь.

Налетят богатые клиенты,
бесящийся с жиру знатный люд,
и построят им апартаменты
с видом на загадочный Полюд.

На гуманитарное полюдье
грянут бизнесмен, шаман и поп,
их заманит Пармы  чаромудье
сетью V.I.P. туристских троп.

2
Гений места и место гения

Трудно быть женой, невестой гения,
если нет у гения места и имения,
и тогда в глазах общественного мнения
никакой не гений он, а недоразумение –
даже не лицо он, а местоимение.

Между тем, имеет место мнение:
в той стране вообще нет места гению,
где для присуждения звания гения
нужно предварительное умерщвление.

Имя места – не местоимение,
а топоним (Ельня, Конотоп).
Гений места вместе с местом гения
создают культурный хренотоп,
в просторечии ланьчаптом именуемый;
с хренотенями он связан неминуемо.

Нет имён без места и имения.
Гений места там, где место гения.
День и ночь кропает он строки длинные.
Nihil dies sine linea.
За привязанности старинные
в ссылках отбывает сроки длинные.

3
Полюдов Камень:
Вид издали

Мандельштам Полюда не заметил,
сектор наш за сей конфуз в ответе.
За поэта все мы, вдохновенья полны,
выстроились в ряд на горном бреге Колвы
(вы напрасно сразу ждали рифмы «волны»),
этот факт скорей впишите в протокол вы.

Как поведу достойно речь я
о всём величии Заречья?
Пред цепью очень дальних гор
одна гора тревожит взор
и чувствам не даёт покоя,
и снится-мнится мне такое:

Разведка, авангард Урала,
вперёд далёко забежала
и не дождавшись подкрепленья,
застыла вдруг в равнинном окруженье.

В тот миг прервалася война
равнин и гор, князь пермский  Кор
ушёл под землю. Смолкли птицы.
Великопермская столица
уездной стала, и народ
в свой углубился огород,
но сохранил на дне души волненье.
Полюд-гора тревожит взор,
сулит какое-то от спячки возрожденье.
Дыханье гор, немой укор.
Ты не забыт, великий Кор.

Новгородский богатырь-посадник
или пермский император Кор,
пьедестал покинул Медный Всадник,
ускакал куда-то за бугор.

И куда бы ни пошёл прохожий
в тщетных поисках горячих блюд,
ощущает он спиной и кожей,
как за далью ждёт его Полюд.

Вышел Дрезден на «Балкон Европы»,
Киев выглянул из-за Печерских  гор,
но такого вида в сердце Азиопы
все мы не видали до сих пор.

С этой темой будем фантазировать,
станем этот факт анализировать,
прогнозировать, на кафедре позировать;
если будет с кем, полемизировать,
но гуманитарный бред дозировать.
Главное – в темплане завизировать.

4
Полюдов Камень:
Вид вблизи

Вершину одинокую
по ровному пути
военщина стоокая
не может обойти.

Воякам нужен
такой Полюд,
чтоб был контужен
земной весь люд
и уничтожен
любой народ,
который тоже
на нас попрёт.

Бульдозер с экскаватором
на сопку поползут
и радиолокатором
украсится Полюд.

И вышка связи сотовой
пришла к нему в придачу,
чтоб ты звонил пятьсот раз в день
из города на дачу.

Чтоб было время чем убить
и чем украсить быт,
когда один скан(д)ворд решён,
а новый не добыт.

5
Полюдов камень:
Восхождение
 
Путь на Полюд в немалой мере нуден
по вездеходным рытвинам колей.
Как над землёй здесь издевались люди!
Но об усилиях напрасно не жалей:
за километры комариных буден
ты метром праздника и ветром награждён.
Орфей довлёк до Камня Эвридику,
но ради бога не гляди  назад:
её упустишь и увидишь ад.

Наглядно здесь сошлись в одной вершине
дуб вековой и роющие свиньи.
Здесь видится закон российского ландшафта:
на фоне красоты разводим грязь и слизь;
нас окрыляет даль, но подавляет близь.

Туда, в тайгу, слететь, расправив крылья!
Но, слава богу, что автомобили
не привезли пока что параплан
на этот изумительный шихан.

Всё впереди! освоят эти  горы
и кремальеры, и фуникулёры.
Нет, лучше так оставить всё и впредь;
пусть рухнет вышка и придёт медведь.

6
Ныроб: Село

Мишка был парнишкой  из неробких,
знать, крепка в нём голубая кость, 
раз герою ближе, чем в Ныробке,
подходящей ямы не нашлось.

И соболью шубу не отняли,
в ней он спал, кормя собою вшей,
а его туземцы окормляли,
их не гнали стражники взашей.

Приморили гады, приморили,
погубили молодость его;
золотые кудри не успели
поседеть заметно у него.
 
7
Ныроб: Посёлок

Лес вырублен,  конец лесоповалам,
и спецлесхозам не нужны репрессии,
но и турист сюда не валит валом,
пишу об этом и читаю в прессе я.

Любви все граждане покорны.
В жилом бараке цвета охры
потомок зэков с внучкой вохры
совокупились плодотворно.

8
Страна Обрусения

Обрусели коми, обрусели,
позабыли пермский свой язык.
Если вы вне округа осели,
вы для государства не пермяк.

К  власти путь бывает узким
тех, кто выглядит не русским.
В православной карусели
сто народов обрусели.

Стали Русью человеки,
но не обрусели реки.
Всюду режут правду-матку
топонимии придатки.

Что ни речка – «-ра» иль «-ва» –
Мера, Эжва и Нева,
Нара, Болва и Протва,
Тара, Колва и… Москва!

В регионах есть движенья,
мненья, звенья, поколенья,
что готовы  в СМИ маячить,
с индоариями  спорить,
Русь офиннить, объугорить,
снова Парму опермячить,
Зауралье овогулить
и Приобье обостячить.

Ихъ просвiьщали Трифонъ и Стефанъ
и прiобщали къ сонму христiанъ;
они жъ, с оглядкою на тiь святые мощи,
опять в священныя стремятся рощи
къ роднымъ богамъ, гдiь правитъ истуканъ.

Кул-Шариф в Казани голубеет,
процветает в стройках Татарстан.
Чем туманнее судьба Расеи,
тем острей имперская идея,
тем рьянее во Христе русеют
славные потомки мусульман.

9
Урезанная Кама

Спокон веков в моря впадала
великопермская река,
а то, что справа принимала
у стен Булгара – то Ока.

Но московиты, злые волки
(за красной рыбой слал их князь),
до Каспия продлили Волгу,
булгар и пермцев не спросясь.
Что им Итиль и что им Ра?
Такая гнусная игра.

Ах, мама, мама! какая драма!
мы верили, что Волга, а это – Кама!

И в Казани я, и в Рязани я
размышлял по пути на базар:
что за божеское наказание,
кто же сделал реке обрезание?
Не иначе, как хитрый хазар.

Как всегда, по его наущению
Русь в попятное впала течение.
Улыбайсь – не улыбайсь,
виноват во всём Чубайс.

10
Моя Агидель

В Башкортостане думают иначе.
Красотка Далия, ты стала старой клячей,
уфимская моя подруга, но тогда
я твёрдо верил вместе с милой Делией,
что Каспий весь напоен Агиделью,
которая в Москве зовётся Белой,
хотя знакомы всем совкам изделия – 
и холодильники, и бритва «Агидель». И я
скоблился ею прежде, чем лобзать
Далию на балконе с видом в даль за Белою.
Акт любования пейзажем с Далиёй
я совершил, запивши «Изабеллою»,
чтоб снова двигаться своею колеёй.

11
Вставка: Копировать

Йцукенгшщзхъ! йцукенгшщзхъ! – скрежещет Клава,
и стёрлась красных букв орава.
Прочь опостылевший как пролежень
порядок литер «фывапролджэ»!
Ячсмитьбюё, ячсмитьбюё,
все принимайте мумиё!
Cyrillic  надоел до смерти;
мать вашu iop, перехожу на qwerty.

12
Граф Беф-Строганов

Пойман, заморожен и обстроган,
дикарями съеден благород-
ный боярин, но зато беф-строганов
на века прославил графский род.

Не прияв дантистов медицину,
зубы потеряв почти что все,
нежную мясную строганину
граф сосал в сметанном соусе.

Куру по-жарёновски,
рыбу по-варёновски,
отбивную хрю
любит кушать шеф.
А мясо по-строгановски
в тошниловке Строгановки –  кулинарный блеф,
тухлый строганый бе-е-еф!

13
Дом воеводы
в Соликамске

Стоит как крепость без дверей и ворот,
проход в хоромы – как в стене дымоход.
Какой воевода не боится народа?

Теперь в стекляшке губернатор сидит,
охранник на площадь в телевизор глядит.
Вокруг на килОметр дома снесены,
полями асфальта заменены.

Автостоянка – простор для танков.
Не нужен зАмок, не нужен ров
для пулемёта и снайперов.

14
Старая солеварня
(музей)

Тьмой свалок таёжных, болот и проток
Соликамск от Камы оттёрт и далёк;
приречной землицы дорог кусок,
риэлторский неизбежен поджог –
сожгут, чей участок вниманье привлёк.

Был ад настоящий – сковорода,
солёная в ней выкипала вода,
и веки отваливались у баб,
от лысины их не спасал платок
и грыжа вылазила между ног.

Но был быстротечен тот ад земной,
всего лишь два года работы чумной,
а после за кладбищем вечный рай.

В пожаре сгорели портреты хозяев,
когда у постройки обрушился бок. 
Директор музея, не будь ротозеем,
риэлторы снова готовят поджог.

15
Ботанический сад Демидова
в Соликамске

Исключительно для нужды лекарской,
а не для забав гостей в подпитии,
заводили огород аптекарский
мудрые цари в Москве и Питере.
Много позже круг академический
те сады причислил к ботаническим.

Но Демидов не презренной пользы ради,
а для чистого познаньем наслаждения
все растения записывал в тетради
и научно вёл их насаждение;
виды выписал далёкие и близкие,
был с самим Линнеем в переписке.

Выходит, что здесь, в Соликамске, возник
старейший в России jardin botanique.

Не смущайся, краевед-историк,
и ни с кем тебе не нужно спорить.
Помни ты закон автомодельности,
знай, что каждый регион в отдельности
в мере сил копирует империю,
прошлой славе открывая двери, и
должен он иметь и дом Петра, и ботик,
и хороший пруд, где строил царь свой флотик;
Содержать на временнОй оси и
нечто первое, старейшее в России.

Вернёмся к теме соликамской.
Затоптан старый сад ногою хамской,
поблизости ведут добычу калия,
на месте сада грудятся фекалии.

Нашёлся в городе один энтузиаст,
уверил он себя, что сад тот воссоздаст;
на грязном пустыре, не нужном даже дачникам,
возился он один с лопатою и тачкою
и создал новый сад под именем Демидовых,
но никаких в нём надписей не видно,
и это, может быть, разумно, дальновидно:
вандал и хулиган не различают видов,
над коими им можно поглумиться всласть,
не знают, что сломать или украсть.

Хвала тебе, самоотверженный плантатор!
Жаль, что в саду твоём не побыл губернатор. 

16
ООО «Пастернаксода»
и Старое Усолье

«Маленькую Бельгию» над Камой
поглотил советский химзавод.
Тонет-стонет призраком за дамбой
Старое Усолье среди вод.

О продукции открытой, мирной
на заводе извещает стенд.
Пастернак совковым не кумир, но
здесь портрет поэта вписан в бренд.

17
Прощание с водой,
встреча с водогноилищем

Бывало, на девятой пятнице,
украсившись обрядами старинными,
прощались с доброю водой
и с днями длинными, 
как с затянувшимся весенним счастьем
пред многомесячным ненастьем.

А век спустя им показали в ящике:
такое ваше благоденствие
нормальный мiр зовёт стихийным бедствием:
удобства залиты в дворах элементарные
и помощь вам нужна гуманитарная.
Мы вас спасём, в хрущъёбы переселим,
и остановим злую реку,
дабы она служила человеку,
который не жилец без ВПК.

Броня крепка, и танки наши быстры.
Полны  цистерны, баки и канистры.
Бдят день и ночь военные министры.
Их дачи как грибы растут в низовьях Истры.

Остановилась Кама за плотиной,
покрылась тиной, глиной и патиной,
и злая грязная вода
пол-Перми  скрыла навсегда.

18
Березники, Уралкалий:
Белые кальсоны

Шахтной спецодежды
белые кальсоны,
с прошлым унисон, и
от мечты-надежды
увлажнились вежды,
взор с волненья мутен.
 
Белые кальсоны
для ви-ай-персоны!
может, их наденет
сам великий Мутин!

От волненья пОтом
здесь покрылся весь я.
ждут Его приезда
города и веси,
дабы Он пред ними
лопухи развесил,
жалобам внимая,
рассудил как барин,
сбил с начальства спесь и
за муде повесил,
замочил в сортире
в городской квартире.

19
Березники, «Уралкалий»:
В шахте

Музыка
Арно Бабаджаняна

Ни зимы здесь нет, ни лета,
свод из соли вместо крыш.
В снопе яростного света
у комбайна ты стоишь.

Блестят кристаллами отвалы,
на каску льёт из пыли душ.
Наконец ты увидала,
где работает твой муж.

Для шахтёра собирала
каждым утром тормасок
и с любовью в сумку клала
бутерброды, чай и сок.

Трудись,  трудяга,
смывай соль с губ.
Там купят яхту,
футбольный клуб.
Пятьсот лет жизни
им подарят врачи,
а ты для них здесь
четверть века торчи.

Таков обычай,
таков поряд-
ок! Так и будет
четверть века подряд.
«Ох! Поскорей бы
стаж получить,
и к чёрту шахту!
Я теперь буду ЖИ-И-ИТЬ!!!»

Крепись, девчонка,
будь довольна судьбой,
свой стаж он прожи-
вёт вместе с тобой.
С тобой всё ясно,
тебя я пойму,
ты не напрасно
растишь сына ему.

Ваш стаж закон-
чится в сорок пять,
не ты, а он,
чик-чик!
станет ягодкой опять.
С другою милкой
он жизнь начнёт,
если женилка
не отпадёт.

Загниют от соли вежды
и завянут все цветы
(но пока, пока, пока…),
ты в кальсонах спецодежды
королева
кра-со-ты!

20
Ивака

Не читал я вовсе Пастернака
и стихов его я не пойму,
но любимая его Ивака
распахнулась взору моему.

Зеленеют и желтеют склоны,
театр-ландшафт над зрителем навис.
Чьи аплодисменты и  поклоны
эту местность вызовут на бис? 

Революция накрыла вульвой,
Всеволожский князь сошёл с ума.
Ставим драму «Всеволод и вульва»
меж амфитеатрами холма.

Привлечём рекламой рекреантов
и такой составим бизнес-план,
чтоб полезли толпы экскурсантов
с банками пивными на шихан.

21
Всеволодо-Вульва

Диггер пробирается клоакой,
дайверы спешат нырять в карьер,
что с металлоломом под Ивакой,
но от этих экстремушных мер
перепали средства для Живаго
и воссоздан дом, где он живал,
но предприниматель из оврага
Пастернака тоже не читал
и читать не будет, но зато
здесь поэта чтят в любом ЗАТО
на Урале, видимо, за то,
что воображал чудной поэт,
будто тот Урал – большой хребет,
крайний  край России и Европы,
ось Евразии и гребень Азиопы.

Не зря Европа упомянута при этом:
евроремонтом пахнет дом поэта,
пустые стены офисов белеют
и чёрной мебелью прикрыться вожделеют.
Да будет всё здесь без изъяна и греха –
и лампы КЛЛ, и окна ПВХ.


22
Заключение:
Обращение Пиита к Музе

Помнишь, Муза, как в девятом классе
встретились с тобою на Парнасе?

Нынче я в маразме и свихнулся,
от постматернизма  я отстал.
Вовремя с тобой не рерихнулся,
даже толкьеннутиком не стал.

Но и ты теперь совсем другая,
православна с головы до ног,
юбка вены ног твоих скрывает,
седина упрятана в платок.

И страшась в аду загробной муки,
в рай избрав тернистую тропу,
истово крестясь, целуешь  руки
бывшему омоновцу – попу.

Я с девою в любовном пароксизме,
бывало, забывал об атеизме.
Крест-междусисечник поцеловать я мог,
когда болтался он между грудей и ног.

Равно мне чужды бог и Бетховен.
Я бездуховен, я бездуховен!

13 сентября – 27 октября 2009 г.

Подготовлено для "Стихи.ру"
24 марта 2017 г.