Весна. Шестидесятые года

Весна. Шестидесятые года.
Поблекли той войны далёкой тени…
Девчушкой малолетней, иногда
я забиралась к деду на колени.

К груди родной и ласковой прильну
и к тем плечам, что столько горя знали:
- Дедуня, расскажи мне про войну! –
и пальчиком я трогала медали.

Он, глубоко вздохнув, по голове,
бывало, проведёт рукой тяжёлой:
- Тебе, поверь, не нужен мой ответ.
То разговор, малышка, невесёлый…

И повторит: - Не знаю, что сказать.
И так уж слишком много мы слыхали.
Потом добавит: - Всё, что надо знать,
давно уже в газетах написали.
И лишь однажды, выпив сверх того,
он был своею памятью распорот:
Кричал: - Хочу не помнить ничего!!! –
и рвал тугой рубахи новый ворот.

- Снарядом парню голову снесло –
я видел сам!!! А тело – всё бежало…
Уж сколько лет и сколько зим прошло,
а сердце ненавидеть не устало!

Я убивал!!! – а в чём моя вина?!
Уж лучше мне вообще не видеть света!
Будь проклята, будь проклята война!!!
Когда мне перестанет сниться это?..

И хриплыми рыданьями прервав
свой монолог, слезами он напился…
И, пьяной головой на стол упав,
вдруг в обморок глубокий провалился.

Недвижного, втащили на кровать
его жена, и сын, и дочка с зятем:
- Не троньте. Как очнётся – будет спать.
Опять война кричит в моём солдате…

…Его давила памяти стена,
а мне – в наследство эту память дали…
«Что говорить? Уж кончилась война.
Давно про всё в газетах написали…»