23. И-да-М - 10 лет... Раздел II-5 Многоголосие и

(Продолжение!


                Евгений  и Юлия КАРТАШЁВЫ

         Зима. Начало февраля 2004 года. Санаторий «Русский лес» во Владимирской области.  Идёт подготовка к концерту «Память».
         Всех, кто поёт, читает стихи, пляшет – пригласили в концертный зал.
Неотапливаемый! Вернее, батареи нагревали за два часа до предстоящего концерта. Репетиции проходили в жутком холоде. Все, в том числе и мы с женой, приплясывали, чтобы согреться.
         Народу набралось немало: и предполагаемые участники, и просто болельщики-зрители. Все в дублёнках-шубах, шапках, рукавицах. Мы с Юлией Ивановной заметили даму в необычных … сапогах: не то войлочных, не то это были валенки. Ей завидовали – не мёрзли ноги в толстых домашних сапожках с длиннющей верблюжьей шерстью. В них и пританцовывала на сцене Мария Максимовна, как потом оказалось, - руководитель ПараАртийского Центра «Иван да Марья». Она и вела программу концерта. Но теперь не в сапогах, а в туфельках: в ногах под столом лежали огромные бутылки, наполненные горячей водой. Мария Максимовна держала на них ноги, согреваясь подобным образом.
         Тот концерт прошёл успешно, и с тех пор из нас уже образовалась большая, дружная группа.
         Через неделю готовился  творческий вечер самой Марии Максимовны. Она  пригласила принять участие в вечере и меня. Я исполнил два романса и одну песню, что весьма понравилось слушателям.
         С тех пор мы с Юлией Ивановной с коллективом Центра не расстаёмся, стараясь участвовать во всех  мероприятиях. Рады, что познакомились и подружились с таким чудесным творческим коллективом единомышленников, в котором все чуткие, весёлые, неунывающие. Среди более молодых коллег и мы забываем о прожитых годах. Рады тому, что Мария Максимовна с другими Иванами и Марьями  вовлекают нас во все свои чудесные дела.
         Наперекор всему «Иван да Марья» развивается, работает, проводит полезные, необходимые для всех пожилых  творческие мероприятия.
       
          Я, Евгений Сергеевич Карташёв - бывший лётчик-исстребитель, защитник неба Москвы и  Юлия Ивановна Карташёва - бывшая блокадница осаждённого Ленинграда, поздравляем своих коллег с десятилетним юбилеем и желаем  процветания!



                На фото: Александр Клочков,
                член Союза журналистов РФ


Александр КЛОЧКОВ
          Александр Прокофьевич Клочков – автор более 15 книг и брошюр, таких как: «Рядом с разведчиком Николаем Кузнецовым», «Кавалеры Золотой Звезды» - рассказ о тысячах Героев Союза и России, и другие.
         Александр Клочков - автор-составитель сборника «Они победили фашизм», два тома  которого уже вышли в свет, готов к изданию и 3 том.
         Член Союза журналистов России. Член Международного Союза журналистов. Лауреат конкурса «Верные сыны России».
         Подполковник запаса. Служил в ракетных, танковых, мотострелковых войсках, в войсках МВД – от корреспондента до главного редактора, от солдата до подполковника.      
         Один из первых районных депутатов России.   
         Александр Прокофьевич ведёт большую работу в Совете ветеранов Южного административного округа, являясь заместителем председателя Совета ветеранов по издательству. В издаваемые сборники «Они победили фашизм» он привлекает и поэтов, прозаиков ПараАртийского Центра «Иван да Марья».
         Литературные произведения Александра Клочкова написаны мастером, писателем-профессионалом.

                Глухариный ток
                Рассказ

         Просыпаюсь апрельской тёмной ночью в избушке егеря Матвеича, и всё вспоминаю…
         - …На глухарей, говоришь? – и он вопросительно посмотрел на меня. А  бинокля есть?
         - Есть, но… Я с дядей Васей так бил уток. Штук шесть набухали, - похвастался я, но, увидев, как нахмурился Пётр Матвеич, сказал правду: - Нет, не я …моя лодка была. Я ни одну утку не взял.
         - А-а… Тогда бяжи, брат, за биноклем. Бяжи…пойдём!
         Я мигом сбегал домой. И вскоре мы уже подходили к лесу. Впереди дорога, узкая и кривая, ведущая к избушке охотника, выстроенной им в лесной глуши. Шли долго. Но вот я увидел избушку, омываемую весенними водами. Расположились. Быстро пролетело время, и уже за полночь. Но мне не спится. Всё думаю о глухарях. Ни когда ещё не видел, как они токуют. Сколько будет впечатлений, рассказов своим восьмиклашкам… Матвеич думает, что я сплю. Нет, я всё вижу.


         В углу, на столике, светит свеча, освещая узкое, какое-то бронзовое лицо охотника, и кажется, что седые его волосы тоже отлиты из бронзы; струится дымок от самокрутки, рядом с ним – кисет с махоркой. Шапка. На стене – ружьё, патронташ висит на вбитых гвоздях. Посредине медвежья шкура – символ его основного промысла. Охотится он только на медведя и в одиночку. Давно на пенсии, но любимое дело не  бросает. Работает егерем.


         - Не спите? – спрашиваю.
         - Эге – спать старику, и он отвлёкся от газеты.
         Говорит Матвеич тихо, с толком. Не забудет сказать любимого слова (брат и каянный).
         -Я, брат, всю ночь не спал. Выходил в лес. Шумит природа!.. Вот уже шестидесятая весна. А шум разный. Лес – своё, речка – своё, птицы – своё. Ага!.. Природа, брат, точно человек – живая. Чувствует перемену.
         Он затягивается дымом и снова просматривает газету. В ней и о нём писали. Славится на всю область своим "зоопарком".
         Матвеич откладывает газету, и не спеша, насыпает пшеницу в карман фуфайки. Смотрит на часы, на меня, и говорит:
         - Пора, брат, пошли!
         Я обрадовался, вскочил. И, пока натягиваю сапоги, слушаю наставления охотника о повадках глухарей.

   
         - Э-э, брат, хитрая птица. Она поначалу играет: чок-чок! И замолчит. Сидит, каянная, прислушивается. Ан опять: чок - чок! И снова тишина. Уж тут, брат, замри. Разом улетит! Потом как зашипит…Ага! Вот и бяжи в это время.
         Матвеич ходит по избушке взад-вперёд и рассказывает:
         Бяжи вперёд. Этак прыжками. Раз, другой и стой. Опять жди шипенье. Иной, каянный, замолчит и прислушивается. И ты стой, будь хоть где: в воде, в снегу. Не дыши.
         Закрываем избушку, и поднимаемся вверх по холму. Охотник остановился. Слышу, сыплет на кормушку пшеницу.
         - Птицам, - говорит. – Они, брат, со всего леса слетаются к корму.
         Идём дальше. Я останавливаюсь. Вокруг темнота.
         - Где ты? – слышу я его голос. – Не отставай.


         Иду и прислушиваюсь к его шагам, а то приглядываюсь вперёд. Не увижу ли кого? Впереди чуть заметна знакомая фигура, высокая и худощавая, слегка покачивающаяся с боку на бок; у него ружьё, перекинутое через плечо. Заряжено пулей. Это если медведь встретится. Я иду с биноклем, то и дело поправляю его на плече. Иду осторожно. Боязливо простираю вперёд руки. Часто останавливаюсь и щупаю почву ногами: не овраг ли? Попадается снег. И чувствуешь, как он рассыпается под ногами. А то пробиваемся через густой осинник. И ветки меня так порой захватят. Что с испугу хочется крикнуть: " Матвеич!"

         «Где ты, брат? – опять слышу голос егеря. – О, чёрт! Чуть не упал из-за тебя". Я догоняю его. "Это место, брат, памятно. Здесь матка-лосиха еле растелилась. Фельдшером был… и он улыбнулся. – Ага!.. Долго болела она. Телёнка кормил в избушке молоком. Привозил ветфельдшера. "Зарежь", - говорит. А я, брат, не стал. Ничего. Спас каянную".
         Он что-то ещё хотел сказать, но шум и треск нарушили разговор. Я даже испугался, не поняв сначала, куда бегут: ко мне или от меня.
         - Не бойся, - хлопает Матвеич меня по плечу. – Это "быки" - так он зовёт лосей, - от солонцов убежали. Почуяли чужого, каянные. А меня они не боятся. Кормлю их сеном, даю соль. Хотел тебе показать матку. Да потом…
         От солонцов мы повернули вправо, к речке. Переходим её. Я уже устал, и спрашиваю:
         - Скоро ли?
         - Тише! – шепчет он. – Здесь подождём!
         Я смотрю вокруг. Уже посветлело. От речки покрывалом поднимается туман. Всё выше и выше. И не досмотрел, как Матвеич встряхнулся и замер.
         - Играют, слышишь?
         - Нет!
         - Оглох, каянный… Иди и не спеши. Как я прыгну, так и ты. Что б нога в ногу.
         Вдруг он прыгнул. Я же растерялся и стою на месте. Вот он опять побежал. Тут и я помчался, только треск веток пошёл. Охотник сморщил лоб и погрозил кулаком, мол, с тобой увидишь…

         Вдруг и я услышал голос глухарей. Сердце замерло. Это были какие-то отрывистые звуки. Слышались редко, потом чаще и чаще. И я, не чувствуя ног, бежал, в это время натыкаясь на ветки, порой падая. Мне хотелось быстрее увидеть этих птиц, о которых так много рассказывал Матвеич. И как я не старался успеть за ним, всё-таки отставал.
         И вот совсем недалеко я услышал шипение. Подкрадываюсь. Прицеливаюсь биноклем, и смотрю, смотрю не отрываясь. А шипение раздаётся то тут, то здесь. В это время кусочек утреннего солнца осветил поляну и наполнил это место удивительной красотой. Красные брови глухарей вспыхнули, чёрные шеи и светло-коричневые спины переливались от лучей солнца. С восторгом, раскрыв рот, лёжа на снегу, точно распятый, смотрю то на глухарей, то на Матвеича. Он тоже спрятался за ветки, а не далеко от него шипит глухарь. И он, Матвеич, точно зачарованный, уж который раз глядит на этот красивый уголок природы… И широкая улыбка застыла на его лице.

         В это мгновение я представил своего соседа дядю Васю. Как он безжалостно бахал уток и отрезал им головы. И от этого чувства я вздрогнул и закричал.
         Птицы разом разлетелись. Матвеич всё понял. Посмотрел на меня, помолчал и аккуратно стал сыпать калину на глухариный ток.
         Идём обратно. Лес ожил. Пахнет новой весной… А я иду и думаю… Мне в жизни не забыть этот чудесный зоопарк и его хозяина, который раскрыл красоту природы перед моими глазами.