Великий Инквизитор

Великий Инквизитор
Поэма по роману Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы»
Скрипачев Иван
Со времени смерти Господней
Минуло пятнадцать веков.
Забрав души из преисподней
Разрушил он цепи оков,
Что прежним обетом сжимали
Людей за отеческий грех;
И люди его же распяли;
Он умер и воскрес за всех.
С тех пор,как обет он оставил
Вернуться во царстве сынам,
Его человек ждал и славил:
-«Бо,Господи,явися нам!»
Спаситель являлся пророком,
К монахам святым нисходил;
Отшельников,чуждых порокам,
Еще на земле посетил…

И возжелал Он появиться
Хоть на мгновение народу,
Тем,кто страдает и томится,
Но воспевает Богу оду.

На крае западной земли,
В жаркой Испании,в Севилье,
Где пики гор видны вдали
И льется запах сенцемильи
На площади, среди домов
И зданий храмов боголепных
В автодафе великолепных
Сжигали злых еретиков.
И Бога Сын по-милосердью
Опять проходит меж людей.
Он принят вновь земною твердью
В своем обличи прежних дней.
Лишь накануне той поры
В собрании Севильи всей
Горелисотнямикостры
AdmajoremgloriamDai.
Он тихо, незаметнопоявился,
Но,странно,все узнали в тот же миг,
Что это Божий Сын с небес спустился
И свет небесный душу каждого проник.
Народ к Нему непобедимой силой
Стремится и мгновенно окружает;
Дивятся все его улыбке милой
И всюду неотступно провожать.
Солнце любви в Его груди горит
И мира свет исходит из очей,
Что знанием и силою дарит,
Любовью сотрясая всех людей.
Несет Он пастве новый миг надежды,
Простерши руки всех благословляет
И веруйщих,к краям его одежды,
Одно прикосновение исцеляет.
-«Господь мой,дай узрю тебя!»-
Вдруг из толпы незрячий восклицает;
Слепого глаз коснулся он любя,
И,в тот же миг,он чудом прозревает.
Народ,ликуя,ног его следы
Целует на земле, отсчастья плача.
Дети бросают перед ним цветы;-
«Осанна,это Он,никак иначе».
У паперти Сивильского собора
Остановил он шаг свой в то мгновенье,
Когда в гробу,под хоровое пенье,
Несли хозяйку смертного убора.
Она мертва!Единственная дочь
Семьи делами знатной и успешной.
-«Он воскресит,лишь в силах Он помочь!»
Кричит толпа матроне безутешной.
Соборный патер строго хмурит бровь
Навстречу выходя в недоуменье;
Рыдающая мать,сбив ноги в кровь,
Бросается к Иисусу в исступлении:
-«Коль это Ты,так воскреси ее!»-
К его ногам повергшись восклицает;
Целая руки,горько слезы льет.
На паперть перед ним гроб опускают…
С великим состраданием глядит,-
«Талифа куми»-тихо произносит
И девица,востав,в гробу сидит
С букетом роз и удивленно смотрит.
Рыдание и крик,в толпе смятенье!
Великий инквизитор,кардинал,
Со свитою,в то самое мгновенье
По площади прогулку совершал.
Почти сто вековой старик седой,
Суровый взгляд, высокий и прямой,
С иссохшимся лицом и впалыми глазами,
Блестящими как искры угольками.
Одежды пышные, в которых он судил
Еретиков, врагов священной веры,
На рубище и рясу он сменил.
За ним, с священной свитой, гренадеры.
Остановившись пред толпой он наблюдает;
Он видел все, его лицо мрачно;
Он хмурит брови, взгляд его сверкает,
И страже взять Христа повеливает.
И сила слова старца такова,
И до того уже народ приручен;
Покорен и склонена голова;
Послушен трепетно, велению приучен,
В тот же миг расходится толпа
Пред стражей. Средь молчания гробового
Вдруг наступившего, его уводит та.
Народ ниц падает к ногам отца святого.
Благословляет молча паству он
И Дале мимо путь лежит ему.
Приводит стража пленника в тюрьму,
Старинный и сырой синедрион.
День чередой своей уходит прочь,
Сменяясь бездыханной и горячей,
Какой в Сивилии порой бывает ночь:
Лимоном пахнущей, волнующей и грачей.
Вдруг скрипнет дверь среди кромешной тьмы
И лампа стены осветит тюрьмы.
Великий инквизитор появился,
Вошел он медленно и тут же затворился.
Старик остановился на крыльце
Долго пристально смотрел в Его лице.
Тут тихо,наконец,подходит,
Светильник ставит на стол он и молвит:
-«Неужто это Ты?»-ответа нет;
-«Не говори!Молчи!То,чтоб в ответ
Сказать Ты мог я знаю слишком!
Да Ты и права не имеешь прибавлять
Ни слова боле!Было бы излишком…
Зачем,скажи,Ты нам пришел мешать?
И Ты ли это,мне не нужно знать!
Но завтра же тебя я осужу,
Как злейшего еретика сожгу.
Те,кто готов был ноги целовать
В костер Твой угли будут подгребать!
Ты знаешь,стоит только повелеть»-
В раздумий все продолжал старик смотреть.
То мог быть лишь фантазм,полночный бред,
Ведь старику за девяносто лет;
В своей идее мог свихнуться он,
И видом пленника он мог быть поражен.
Могло быть то предсмертное виденье,
Больное что творит воображение,
Разбуженное казнью в сто костров;
Он душу в первый раз излить готов.
-«Имеешь ли Ты право говорить?
И того мира хоть один секрет
До времени конца Ты нам открыть?»-
Спросил старик и сам ответил:-«Нет!
Ни слова Ты не можешь прибавлять
К тому что сказанно,чтоб этим не отнять
Без чуда верить у людей свободы,
За что боролся Ты в свои земные годы.
Свободы им так сильно Ты желал;
Сегодня их свободных увидал?»-
Задумавшись с усмешкой прибавляет:
-«Нам дорого то вышло-продолжает-
Мы полтора тысячелетия бились,
Но с этим делом накрепко простились!
Докончили мы именемТвоим…
Ты веришь ли что кончено все с ним?
Не хочешь даже словом упрекнуть?
Нознай,чтоболе,чем когда-нибудь
Сейчас считают что они свободны.
Свободу,междутем,отдали нам,
Покорно положив ее к ногам.
Того ли Ты желал,такойсвободы?
Теперь,и только в нашем лишьучастии
Возможно стало мыслить им о счастье!
Бунтовщиков в них нужно укротить;
Бунтарь счастливым разве может быть?
Тебя предупреждали столько раз,
Ты не послушал предостережения.
Единственный отверг Ты путь для нас
Благополучия и счастья достижения.
Но,дело,уходя,нам передал;
Ты словом утвердил,Ты обещал!
Нам право дал «связать и развязать»
И ,уж конечно,Ты не можешь думать
Теперь наши права у нас отнять!
Зачем же Ты пришел нам помешать?

Престрашный и преумный дух
Небытия и саморазрушенья»-
Произносил старик всё мысли вслух-
«Тебя вводил в пустыне в искушенье,
Но так ли это,можно ль так сказать?
Нам это Книга может передать…
Мудрее что вопросов этих было?
Великих истин тех,что ты отринул?
И не было прекраснее чудес
Вопросов тех,что задал Тебе бес.
И если лишь для пробы нам принять
Возможностьтри вопроса утерять,
И нужно вновь их починить,создать,
А для того всех мудрецов собрать:
Правителей,священников,учёных,
Философов,поэтов просвещенных,
Задачу вновь найти им всем задать,
Вопросы,что смогли бы передать
Размер события,и чтоб они могли
В себе нести историю Земли;
Не сможет никогда премудрость всех людей
Вопросов Духа сотворить сильней!
И лишь по ним одним уж можно зреть
Что дело нам приходится иметь
Не с человеческим умом текущим,
А с абсолютным,вековечным,вездесущим!
В них все,что сбудется в последующие годы,
Противоречий ряд людской природы.
Тогда в грядущее была закрыта дверь,
Нам этого нельзя было понять.
Все оправдалось!Ничего теперь
Нельзя к ним ни прибавить,ни отнять…
Кто прав из Вас двоих Тебе решать.
Какой же первый был,скажи,вопрос,
Который Дух в пустыне произнес?:-
«Прийти Ты хочешь в мир с порожними руками,
Обет свободы людям передать,
Которогоони,являясь простаками,
Не смогут ни осмыслить,ни принять.
Для человека и людского рода
Ни что невыносимей чем свобода.
Но только камни в хлеб в обрати,
Готово стадо за Тобой пойти,
Послушно,хоть и будет трепетать
Что руку с хлебом можешь Ты отнять».
Но Ты не захотел свободы их лишить;
Хлебами послушание купить.
И,возражая,Ты слова изрек:
-«Не хлебом одним будет жить человек!»-
Но знаешь ли Ты что за хлеб земной
На Тебя и восстанет земли дух войной;
И сразится с Тобой и Тебя победит,
И весь народ вслед за ним побежит,
Восклицая,дивясь его чудес:
-«Кто как он нам дал огонь с небес!?»
А знаешь ли ты что пройдутвека
И устами премудрой науки своей
Объявят оничто нет греха,
А есть лишь нужда голодных людей!
И на стяге толпы,что разрушит твой храм
Кровью напишут:-«Дай хлеба нам!»
А на месте храма каменных груд
Вавилонскую башню они возведут.
Но и новая башня в пепел падет,
А ведь мог и ее Ты избежать!
Потому,что измучившись снова придет
К нам народ утешенья страданий искать.
И тогда они нас отыщут опять
Под землей,в катакомбах в дремучих лесах-
Ибо вновь нас будут мучить и гнать.
И найдут, и тот час взапиют к нам в слезах:-
«Накормите же нас, ибо лгал нам тот,
Кто огонь обещал дать с небесных высот!»
И тогда уже мы зиггурат возведем,
Ибо башню закончить сможет лишь тот,
Кто хлебом земным накормит народ.
И накормим лишь мы, но мы им солжем,
Что во имя Твое этот хлеб им даем.
Того никогда не может быть,
Что без нас они смогут себя накормить.
Пока человек свободным живет
Никакая наука им хлеба не даст.
Но свободу к нашим ногам принесет
И за хлеб земной ее сам отдаст.
И поймут,наконец,своей головой
Что вдоволь свобода и хлеб земной
Не совместимы в доле одной,
Разделиться не смогут между собой.
Что свободными им быть не возможно
Ведь они малосильны,несчастны,ничтожы.
Смертью и жизнью своей чудесной
Ты обещал им хлеб небесных;
Но вечнопокорным,слабым,больным
Может сравним он быть с хлебом земным?
И если во след Тебе сотни пойдут,
То что с миллионами станет других
Слабых существ,что сил не найдут,
Что не смогут откинуть хлебов земных…
Иль дороги те лишь Тебе,что сильны?
А все те,которых число не сложить,
И любят Тебя,нослабы?что, должны
Матерьяломдля сильных только служить?
Но и те,что слабы дороги нам.
Пусть сейчас их сущность бунт и порок,
Но станут посоушными,дай только срок!
И для них мы будем подобны богам,
Потому что их вслед согласились вести,
На себе это бремя свободы нести.
И за нами пойдут словно стадо овец,
Им свобода станет страшна под конец.
Но мы скажем им что послушны Тебе
И господствуем только во имя Твое.
Этим самым мы их обманем опять,
Ведь Тебя мы к себе уж не станем пускать!
Будет наше страдание обман заключать;
Ради них самих им должны будем лгать.
Вот что Ты за свободу в жертву принес!
Ту свободу,что ставил превыше всего.
Вот что значил в пустыне первый вопрос,
Се великая тайна мира сего.
Ведь принятие дара земных хлебов
Разрешает тоску людей всех веков,
Как отдельных существ,так и всех племен:
Кому нести мольбу и поклон.
Больше нет человеку заботы сыскать
Став свободным колени пред кем преклонять.
Но согласен склонился он лишь перед тем,
Кто будет бесспорным кумиром всем.
Есть главная мука для всех людей
Преклоненья потребность общности всей.
Они сами себе богов создавали
И их именами друг к другу вызвали:-
«Бросьте ваших богов и придите к нашим,
Не то смерть и вам и богам вашим.»
И так до скончания будет веков.
И когда уж не будет самих богов,
Они идолов все же себе создадут
И в мольбе на колени пред ними падут.
И Ты,зная тайну всех человек
Абсолютный,единственный символ отверг.
Он Тебе предлагался чтоб все покорились
И бесспорно уже пред Тобой преклонились.
Знамя хлеба земного-чуда чудес
Ты отверг за свободу и хлебы небес.
Взгляни же дале что сделал Ты
О свободе,снова,во имя мечты:
Для людей мучительней нет заботы
Кому бы отдать этот дар свободы,
С которым приходят несчастные в мир.
Но свободой людей лишь тот овладеет,
Кто успокоить их совесть сумеет.
Хлеб для них бесспорный кумир.
Даешь хлеб-человек преклонится,
Бесспорно!С ним в этом ничто не сравнится.
Но если кто совесть его обольстит,
Он бросит твой хлеб и за ним побежит.
Ибо тайна людского бытья всего
Не в том что бы «жить»,а жить «для чего».
И без представленья для чего ему жить
Он скорее захочет себя истребить!
И что же?Свободы Ты не отнял,
Ее еще больше людям Ты дал.
Им спокойстводороже,даже смерть всегда,
Чем свобода в познаньи добра и зла.
Для них нет ничего обольстительней
Свободы совести,нет и мучительней.
И вот вместо твердого и окончательного
Успокоения их духа утомленного
Ты взял всего гадательного,
Необычайного и неопределенного.
И лучше выбора здесь не нашел
Тот кто за них отдать жизнь пришел!
Вместо того,чтобсвободу отнять
И спокойствие духа им даровать,
Еще больше свободы Ты им предложил
И навеки мученьями обременил.
Человека любви Ты возжелал,
Чтоб свободно он шел за Тобою во след
И свободным сердцем лишь сам выбирал
Что добро и что зло,бросив старый завет.
Плененный и прельщенный Тобой
Имея лишь образТвой перед собой.
Но образ и правду твою отметут,
Они если свободою их угнетут,
Страшным бременем выбора и воли;
Ведь нет для них тяжелее доли.
Что нет в Тебе правды возопиёт
В смятенье и муках живущий народ.
Уйдя, ты столько им оставил
Неразрешимых задач и забот
И тем к разрушению направил
Свое царство свободы и любви.
Никого в этом более Ты не вини!
Но то ли,скажи,предлагалось Тебе?
Есть три силы всего на этой земле
Что их совесть навеки смогут пленить;
Слабосильных бунтовщиков в них победить.
И для их же счастья иного нет,
Это:Чудо,Тайнаи Авторитет.
Предложенье отверг и не внял ничему
И сам же пример Ты подал тому.
Во граде святом на храма крыле
Дух-искуситель молвил Тебе:-
«Ежели Ты сын Вышняго Бога,
Броссься вниз и вреда никакого
Не будет Тебе,ибо заповедь есть
Что Тебя на руках будут ангелы несть
Не преткнешься о камень ногою твоею,
И узнаешь Ты крепок ли верой своею».
Но выслушав, ты отверг предложенье,
Не сделав ни телом, ни духом движения.
И лучше здесь ты поступить не мог;
Великолепно и гордо-как Бог.
Но бунтовщики, что слабы и убоги,
Заблудшееплемя, они ли боги?
О,Ты понял тогда, если б шаг ступил,
То тот час и Господа бы искусил
И,веру утратив,р землю разбился,
Которую Ты спасти спустился.
И возрадовался бы дух-искуситель…
Но много ль таких как Ты,Спаситель?
Неужели же Ты мог допустить
Хоть на минуту,что в самом деле
Искушение это посмел победить
Слабый дух в человеческом теле?
Но так создана ли природа людская
Чтоб чудо отвергнуть? И изнемогая
Главных вопросов душевным томленьем
Оставаться лишь с сердца свободным решеньем.
Знал что будет подвиг Твой сохранен
Во языцех и в книгах, в глубинах времен,
Сохранится в последних пределах земли.
И на то опирались надежды Твои,
Что Богом одним человек жив будет
За тобой идя,не нуждаясь в чуде.
Но не знал Ты,что только лишь чудо отринет
Человек,еговера а Бога тотчас покинет.
Ибо ищет всюду его интерес
Не столько Бога,сколько чудес.
И так как не в силах без чуда жить,
Сам он захочет чудес сотворить.
И новых чудес создаст он себе;
Колдовству поклониться уже, ворожбе,
Хотя бы сто раз он был бунтовщиком,
И безбожником,и еретиком.
Быв распят,все же Ты не сошел со креста,
Хоть и знал что без чуда их вера пуста,
Хоть и слышал как люди кричали,дразня:-
«Сойди со креста и поверим в Тебя!»
Ты приняв мучения смерти крестной
Жаждал веры свободной,а не чудесной…
Ждал свободной любви,не рабов удивленных,
Могуществом навсегда устрашенных.
Но и тут Ты о людях судил высоко.
Ведь являются все они рабами,
Хоть и созданы были бунтовщиками.
Так суди же,минуло пятнадцать веков!
Так всегда бесконечно свободу любя,
Посмотри же,кого ты вознес до себя.
Я клянусь,чем Ты думал,смотри же
Человек создан был  и слабее и ниже!
Может он все то, что и ты исполнять?
Уважая людей с ними так поступил
Будто им перестал ты всем сострадать;
Ведь на них непосильную ношу взвалил !
Это Ты! Кто их больше себя возлюбил.
И если б ты меньше его уважал,
 То и меньше  бы груз на него возлагал.
Ведь он подл и слаб
Тот бунтующий раб
И что в том, что гордятся тем что сейчас
Повсеместно бунтую они против нас?
Словно дети они, что прогнали взашей
Из школы своих же учителей.
Но восторг этот будет не долог
А ответ за дела станет дорог!
Алтари они в храмах в куски разобьют
И родную им землю кровью зальют;
Совершив  же поступки все эти
Догадаются глупые дети
Что они слабосильны. Не смогут
Свой же собственный выдержать бунт
Наконец, обливаясь слезами,
Им придется однажды сознаться
Что создавший их бунтавшиками
Без сомненья хотел посмеяться.
Это люди вотчаиньи скажут
Богохульством слова эти станут;
То, природа людей не выносит
И сама же всегда отомстит!
Не спокойство, несчастье, смятенье
ты оставил всем людям в удел
После смерти за душ их спасенья
И свободу, что ты претерпел
Твой великий пророк в откровенье увидел
Что из лимба с собою ты тысячи вывел.
И если лишь их удел таков,
То больше походят они на богов
На себе они тяжкий твой крест пронесли
Перенесть наготу и голод смоги.
Так неужто они лишь дети твои,
Люди воле свободной, свободной любви
И великой жертвы во имя твоё
И лишь их ты укажешь как племя своё?
Неужели удел лишь немногих таков;
Несколько тысяч!? И то богов!
И чем слабосильные виноваты,
Что не так как могучие духом богаты.
Разве можно слабую душу винить
Что столь страшных даров не смогла вместить?
Как же все эти люди лишенные сил,
Неужто лишь к избранным ты приходил?
Но если за истину это принять
То тут тайна и нам  ее не понять
Тайну эту тогда можем мы трактовать
И такое ученье им преподавать,
Что боле всего важны, наконец,
Не решенья свободные их сердец
 И любовь свободная не важна,
А только священная тайна одна!
И повиноваться должны они ей
Даже мимо и совести своей.
Так мы и сделали !!! подвиг твой
Переложили на лад иной
И сейчас уже он основан будет
На АВТОРИТЕТН, ТАЙНЕ и ЧУДЕ
И люди пошли словно стадо овец.
И возрадовались, что с их сердец
Столь страшный груз снят наконец.
Неужель человечество мы не любим?
Осознав их бессилье и груз облегчим
Слабосильной природе дав разрешенье
На грех, но с нашего лишь позволенья.
К чему3 же теперь ты пришел мешать нам
И проникновенно глядишь нам в глаза?
И что же скажи, от тебя мне скрывать,
Ведь ты знаешь все то, что хочу я сказать
Я в глазах твоих кротких могу прочитать
Ведь нельзя нашу тайну скрыть от тебя;
Иль услышать ты хочешь её от меня?
Слушай же, её я отрыть готов:
Давно уже наш удел таков
Не с тобою, а с ним уже восемь веков!
Уже восьмой век с тех пор минул
Как мы взяли , то что ты отринул
Тот великий дар власти земной
Который с презрением отвергнут тобой
Взяли кесаря меч и Рим у него
И себя лишь царями земли
Хоть и доныне дела сего
К завершенью еще привести не смогли
И путь много страданий еще впереди
Но мы видим победу в далекой дали
День прейдет и мы станем царями людей
И помыслим о счастье планеты всей !
Между тем, ты тогда еще меч мог поднять
И совет могучего духа принять.
Этим все их вопросы ты мог разрешить
Кому приклониться и совесть вручить,
И как все народы в один соединить
Ведь потребность всемирного соединенья
Есть главное людское мученье.
Много великих народов в мире
Через летопись времен проходили
И чем выше они, тем несчастнее были
Ибо всех других сознавали сильнее
Соединенья потребность людей.
Александры, Тимуры и Чингиз-Ханы
По земле пролетали как ураганы
И все они несли выраженье
Потребности всех людей соединенья
И если б ты миф и порфиру принял
И всемирное царство свое основал
То людям всемирный покой даровал.
Кому же владеть людьми надлежит
Как не тем, кому совесть их принадлежит
Как не тем, в чьих руках и хлебы их-
Ведь нет  для них больше желаний других
И мы взяли в руки меч царя,
И пошли за ним и отвергли тебя!
Но ума свободы померкнет заря !
И века наук и прогресса пройдут.
Возводить вавилонскую башню начнут
И закончить без нас будут пытаться;
Кончат тем что друг другом станут питаться
 И тогда-то зверь к нам приползет
И смерено лизать наши ноги начнет
И в моленье усердном обрыжжет их
Слезами кровавых глаз своих
Тогда мы воссядем на древнем драконе
И чашу  воздвигнем подобно иконе,
И «Тайна» написана на ней:
Это царство покоя м счастья людей,
Ты гордишься теми, кто рая достоин;
У тебя лишь избранники , мы-всех успокоим
А сколько могучих избранников тех
Тебя ждать устали и впали во грех
И избрав для себя дорогу другую
Понесли, и еще на ниву иную
Понесут силе духа и сердца пламя
И воздвигнут свое свободы знамя
Но ты сам и воздвиг знамя сие!
У нас же будут счастливы все;
И не будут больше не бунтовать
Ни себе подобных они потреблять
Повсеместно как было в свободе твоей
Но добьемся всемирного счастья людей!
И мы их убедим, что свободу найдут
Только тогда нам её отдадут.
И что мы были правы признают они
Ибо жизни своей вспомнят прежние дни:
Рабство, смятенья, тоски и разброда,
Что им дарила твоя свобода.
Их свободный ум и наука ведут
В такие дебри, что пропадут
Средь чудес невозможных и тайн бытия
И сила и гордость и пыл бунтаря
Свирепые себя уничтожат самих
Убивать малосильные других,
А третьи, несчастные, к нам приползут
И припав к ногам нашим возопиют:
«мы были  не правы! У вас одних
Царство и правда и тайна его!
Примите под сень нас крыла своего
И Спасите же нас от себя самих!»
И когда станут хлебы от нас получать
Они будут ясно осознавать
Что ими добытый мы хлеб будем брать
Безо всякого чуда, чтоб им же раздать.
И пусть камни мы хлебы не обратим,
Но они даже более чем хлебу саму
Воистину рады будут тому,
Что из наших рук его получили,
Ибо слишком уж будут помнить они
Что прежде, без нас, когда были одни
Весь хлеб, что руками их добывался
в один только камень и превращался
А когда они вновь к нам воротились,
То камни в руках их в хлеб превратились
Им слишком уж,слишклм, узнать случится
Что значит раз-на всегда покориться
И пока не пока не поймут люди сего
 Будут они несчастными жить
И кто же способствовал боле всего
Этому непониманью, скажи?
Так зачем же ты стадо свое разделил
И его по путям неведомым направил?
Нот народ в одно стадо вновь  сочленится
И раз-навсегда уже покорится.
И в тот день, когда получим всевластье
Мы дадим им смеренное тихое счастье
О, мы их убедим наконец смериться,
Ведь ты тем , что вознес, научил их гордиться.
Объясним, что они только малые дети,
Но что детского счастья нет слаще на свете
Да, мы их для себя же работать заставили,
Но свободное время их так мы составим
Что будут как дети они улыбаться;
Хором петь песни, плясать и смеяться!
Будут робко смотреть, трепетать и бояться
Как к наседке птенцы будут к нам прижиматься
Ужасаться будут они нас и дивиться
Тем как мы умны и могу гордиться
И восторге будут о том говорить
Что смогли миллиарды мы их усмирить
Гнева нашего будут они трепетать;
Слезы счастья глаза будут их исторгать.
Их умы оробеют и будут сменять,
Стоит сделать лишь  легкое нам мановенье
Светлой радостью-смех, детской песней-веселье
Так прейдем мы к тому, что им даже грешить,
Коль слабы и бессильны они, разрешить.
Они будут любить нас как малые дети
Что мы им разрешим прегрешения эти.
Каждый грех, непременно найдет искупленье
Мы им скажем - «но с нашего лишь позволенья».
Позволяем грешить потому, что их любим
И хоть души свои мы тем самым погубим,
Как своих неразумных детей любя,
За грехи наказанье возьмем на себя
На себе понесем! А они обожать
Нас будут за то, что мы смогли взять
Перед Богом грехи на себя за них
И не будет у них от нас тайн никаких
Запрещать и давать разрешения будем
Иметь детей и с женами жить
Мы им по их послушанию судя,
И будут за это нас благодарить
С весельем и радостью нам покоряться
И будет их совесть для нас открываться
Нам откроют все тайны и прегрешенья
И мы им на все дадим разрешенье
Его с радостью примут из наших рук,
Ведь оно их избавит от страшных мук
И забот решенья свободной воли
И счастливы будут в смеренной доле
Все миллиарды этих людей
Кроме тех тысяч, что властью своей
Руководят или, тайну храня
Их грех и несчастье взяв на себя.
Миллиарды будут счастливых детей
И лишь сотня тысяч несчастных людей
На себя принявших бремя страданья,
Добра и зла проклятье познанья
Во имя твое они тихо умрут
И за гробом они только смерть обретут
Сможем мы для их счастья секрет сохранить
И их будем наградой небесной манить.
И если и было бы что на том свете
То не для таких, уж конечно, кА эти.
Говорят и пророчат что ты прейдешь вновь
Победит и спасетмир  твоя любовь.
Будут видеть избранников рядом с тобой
Людей могучих и гордых собой
Нот мы скажем: – «Они лишь себя спасали
А мы же счастья для всех искали».
Говорят опозорена будет блудница,
Что одета в порфиру и багряницу
Что сидит на звери вселяющем страх
И чашу с Тайною держит в руках
Что взбунтуются вновь малосильные люди
Разорят и порфиру ее разорвут
И вдвойне за деянья ее воздадут.
Но, встав, я тогда укажу тебе тех
Счастливых младенцев не знающих грех;
Миллиарды которых любят тебя;
Всех тех, чьи грехи  взяли мы на себя
Мы скажем представши пред твоих глаз:-
«Коль можешь и смеешь-суди теперь нас»
Знай же, что я не боюсь тебя!!!
Знай, что и я тоже был в пустыне
И постился, питаясь корнями одними,
Свободу твою бесконечно любя
Меня с неудержимою жаждой влекло
Могучих и сильных восполнить число
Но очнувшись, служенье бездумью оставил
И примкнул сонму тех, кто твой подвиг исправил
Будто после тяжелого сна я проснулся
И, от гордых уйдя я к смеренным вернулся
Чтоб найти счастье жизни для этих смеренных
То, что я говорю сбудется непременно!
И созиждется царство нашей мечты.
Повторяю, что завтра увидишь их ты
Это послушное, глупое стадо
Которому лишь мановение надо;
Лишь слово, лишь знак мне им нужно подать
И бросятся угли к костру подгребать,
На котором тебя завтра будут сжигать
За то,что пришел и хотел нам мешать
Ведь из всех, кто когда-то на свете жил,
Больше всех на костре ты сгореть заслужил
Инквизитор, закончив, несколько ждал
Чтобы пленник что-то ему отвечал.
Он видел как узник все время молчал
И проникновенно и тихо внимал.
В глаза ему прямо кротко смотрел
Ии, видно совсем возражать не хотел
Старик же желал, чтоб он что то сказал
Хотя бы и было то страшно и горько
Но он молча вдруг приблизился только
К старику, и в уста его поцеловав
И такой лишь ответ инквизитору дал
И, вздрогнув, старик дверь отворяет
И на темные стогна  его выпускает…