Потоп

Весь день ураган оглушительно рвет свою глотку  --
Ну что тут поделаешь, новый всемирный потоп.
И Ноев ковчег превратился в подводную лодку,
И Ной ошалело таращится в свой перископ.
А ночью по небу  --  огни разноцветные Эльма
И рокот турбин, уносящийся за окоем.
Все в небо ушли, только Ной, эта старая шельма,
Уперся, как бык, и опять настоял на своем.
Ну где ж Арарат? Мы устали от этой болтанки.
Те, кто поумней, первым классом летят на Бали,
А мы, словно шпроты, в консервной запаяны банке,
И даже намека на скорую близость земли.
А небо мрачнело, и с каждою новою тучей,
Глаза протирая, мрачнел озадаченный Ной
И думал:"О, боги, ну что ж я такой невезучий,
За что ж вы все скопом глумитесь опять надо мной?"
Но вот горизонт обозначился тонкой полоской,
И Ной, проглядевший глаза в безнадегу воды,
Воскликнул:"Ребята, смотрите, там, кажется, остров!
Там твердая почва и, может быть, даже сады!"
И, голубя выпустив с целью короткой разведки,
Как, помнится, делал успешно уже один раз,
Устроился Ной в ожиданье оливковой ветки,
Считая, что птица вернется всего через час.
Но сад Гефсиманский срубили еще до потопа,
И мечется птица, и думает, Ноя кляня:
"Почто не сиделось под крышей родной Конотопа?
И как этот жребий опять мог упасть на меня?"
А Ноевы внуки, от скуки слоняясь и ноя,
Случайно в каком-то углу набрели на вино:
Тащите, ребята! Давайте дедулю напоим,
Посмотрим, как пьяный управится с этим бревном.
И Ноя споили. Припав к веселящему кубку,
Глотал он промилле, струились они в бороде,
А мозг исстрадавшийся впитывал их, словно губка,
И стало ему все равно, кто, зачем он и где.
Он понял, что голубь ему в этот раз не поможет,
Что кинули боги, незанятой нету земли.
Ной люки открыл и, воскликнув "спасайся, кто может!",
Набил ароматную трубку и бросил рули.