О чём бунтует моё ты

          
(открытое письмо пролетарскому поэту про любовь, кровавый бунт и крокодила от девочки с весенними обострениями графоманства)


Здравствуй, Алексей Максимович Горький!
Я к тебе с деловым предложением.
А можно в качестве показательной порки
Я напишу «Буревестнику» продолжение?

Ну как продолжение… вольную версию.
Всё будет чинно, пристойно и мило.
Нет, ну, естественно, не без инверсии:
Заменю кого-нибудь на крокодила.

Не стоит? Ну ладно. Не буду, конечно.
Тогда просто так, от души  побунтую.
Придумаю жизнь себе грешную-грешную.
Сорвусь, разобьюсь  и – не забинтую,

Истеку до самой последней капельки
Группы первой, насквозь положительной
Крови. А вездесущие цапельки
Без причины склюют уважительной

Плоть мою бренную. Ох и больно мне!
Сгиньте, длинноносатые  птицы!
Не свободная я – я невольная
Из души вырвать острые спицы

Твоей нежности не прорвавшейся
Из того, что топтали так дружно мы.
И стою я, как зуб расшатавшийся:
То ли вырвать, а то ли и нужен бы…

Только знай: я уже не молочная,
Вновь не вырасту я , как жемчужина.
Не спеши быть судьбой заколоченным,
Поболей мной, побудь мной простуженным.

Ну зачем, ну зачем так жестоко ты
Проглотил моё солнце закатное?
Зря тебя -  как хотела - на опыты
Не сдала. Поведенье халатное.

(Ох, Максимыч, сбиваюсь, сбиваюсь я,
Ты смотри, что с катренами деется!
Март на улице, дурью маюсь я,
И мой стих всё на что-то надеется.)

…Крокодил ты мой, бурей предсказанный!
Так темно… ты бы выплюнул солнышко.
И подвал закрывай: не наказанный.
Допивай меня. Смело. До донышка.

А напьёшься – иди в свою Африку,
И держать тебя солнцем не стану я.
Замотаю оранжевым шарфиком
И зачем-то на цыпочки встану я

Осмотреть горизонт с перспективою,
Разогнать взглядом молнии с тучами.
Я ранимой была. Не спесивою.
Но хотела быть самою лучшею.


***
До свидания, Алексей Максимович Горький!
Ты только глянь, какой ереси нагородила!
Читать-не перечитать аж до самой зорьки
Про моего обожаемого  крокодила.

А ты не читай, думай про революцию,
Про Раду с Зобаром, Изергиль удалую,
А не про попытку смешную и куцую
Быть тоже поэтом. Целую, целую!