привидение

проза

…Каждую ночь в маленькой комнате летает одно и то же привидение, при тусклом освещении над потолком образовываются серые лохмотья одежды гостя из параллельного мира. Беспокойно ворочаясь на диване, Николай вжался в подушку, шорохи усиливались.
- Кто здесь? – тревожно спросил он хозяин комнаты. – Откуда этот мерзкий запах мертвечины, с каких миров занесла нечистая, отзовись – не испугаюсь, чего молчишь? Угораздило же меня, чуять, как крыса, на какой колеснице черти принесли?
- Принесли, принесли, - нараспев ответило привидение. – А если честно, не уносили вовсе, я давно здесь – застрял, даю знак – не слышишь. Помощь нужна, не поможешь, покоя не дам – замучаю, стукну, грюкну, над ухом зазвеню – перепонки лопнут, смрадом дышать буду.
Озлобившись, мужик привстал с подушки, руки заметно дрожали. Не странно ли встретиться с тем, чему не всякая женщина верит, что повлияло: похмельный синдром повернул мозги не в ту сторону или влияние заумных книг? «Что - страшно?» - не унималось привидение.
- Пошел к черту - вовсе нет, привыкший, только зачем по ночам беспокоить, люди работают, выспаться надо. Тебя как звать-величать, по имени-отчеству бы, древний, поди, вразы старше трех моих жизней?
- Не забивай голову, хозяин, понятно? Хочешь, зови Лис Темыч - существо бестелесное, обоих полов сразу, тем более в игрушке живу, оранжевом лисенке, на шкафу, игрушка дом охранять не может, а я могу - живой я.
- Какой живой, мертвяк ты, - выкрикнул Николай, но спохватился, соседи могут подумать, белочка пришла.- Ты, дух, одинокий дух. Брысь отседова, нечисть безмозглая!
 - На меня нечего брыськать, нечего на меня, я тебе не булгаковский котяра, Лис Тёмыч я – прошу любить и жаловать. В бывшей общаге моряков гостюешь - знаешь, поди, я тоже гостевал. Споры о работе, девочках, пили по-черному, междурейсовые промежутки проспиртовали дом на триста лет вперед, пот, блевотина, окурки – визитной карточкой были, пьяным домиком звали жители квартала. В одном из таких горячих споров не поделили девку, схватились клубком и до лестницы, и все из-за них, баб этих. На следующий день в рейс, а мы любви не урвали – негоже? Это как у правителей – два человека ради женщины сметают целые миры, баба красивая, а тут мы, горячие головы. В одной из последних драк стал я за нее заступаться, рвут на части, покоя не дают, за что и получил. Чем шибанули – не знаю, наверно бутылкой, кирпича под рукой не было. Охнуть не успел, в тьму провалился, а там хуже нашего живут, ножи, резня – караул кричи. Тебе, говоришь, страшно, мне страшнее было – ужас!.. Кто на цепях за кожу подвешен, кто на вертеле жарится, а большинство в огромном чане, над огнем сидят. Думал, сон, а не сон это вовсе, сообразил я – ад это. Котел кипит, угли трещат, один дрова пилит, другой подкидывает, нет конца мукам кричащих мучеников, молитв не знаю, молюсь своими словами – от сердца. Насмотрелся, когти рвать надо, если сплю – проснуться. Не тут-то было. «Что, любезный, и ты попал? Привыкай, вечность штука длинная, вся перед тобой, во всей своей ужасности и полноте». Кто это сказал – не знаю, а может я сам. Врешь, думаю, не возьмешь, это глюки, в море без меня не пойдут – дождутся. Знаешь, друг, никогда в святых не верил, а тут заорал: «Господи, помоги, окаянному, пить брошу, не дай в геенне пропасть!» Токо это сказал – посветлело все, тихо стало, время замедлилось, уплыло ужасное зрелище, и я очутился здесь, где когда-то бузил, новая обстановка, жильцов мало стало, хозяин другой. Растерялся я, оторопь взяла, хотел рюмку хлопнуть – сквозь нее промазал, кричу тебе – не слышишь, решил по щеке вдарить – снова сквозь лица, только воздух разрезал. Ты показался мне привидением, так-сяк, со всех сторон обошел, думал, фокус какой, и доперло до дурака – я, я умер, а ты живой, настоящий… сечешь? Сколько времени прошло, какой год, месяц, день сейчас?
- Дурак, нет, ежели среднего рода – дурако ты, на дворе 2016й! Не прошлый ли год драка была, видел я, как кубарем до лестницы катились.
- Не может быть… выходит, на год застрял и только сейчас контакт получился, услышал меня. «И увидел».
- К богу попасть хочу – выручай, братан, ты ведь тоже из моряков.
- Отстань, говорю, дай поспать – на работу скоро, пароход разгружать, не по потолку летать, - буркнул Колян.
- Нет, он еще и издевается, отнекивается, отфутболить хочет! Иди на мое место, попорхай, если такой умный, а я поразгружаю, давай, что же ты – струсил? Вот и молчи! Правду говорю, отправь к праотцам, заждались, стол наверно накрыли.
- Как, как, черт побери, туман лохматыч, я же не бог, не Архангел Михаил, не Матерь божья, найди другого, тут самому бы не пропасть, не вляпаться по самые помидоры по глупости своей, видишь, я гость здесь, простой любовник. Сгинь, нечистая!
- Мог бы, сгинул, но не в тартарары – к ангелам хочу, внемли гласу моему, из дома выживу, коль откажешь, беду накличу – сам не рад будешь. Коля, Коленька, Колюня, буду мучить до июня, а июньская беда не оставит никогда - мир?
Отстань, говорю, огребу – по частям не соберешься. Навязался – не умею, не знаю, не обучен!
Налив в чайник воды, он подошел к плите, пыжься, не пыжься – а не уснешь, пройдясь по комнате, задрал майку, нервно почесал живот, головная боль раскалывала череп, на часах три ночи. Лис Темыч завис над потолком, серые одежды, если можно так назвать, реагировали на колебание воздуха, сливаясь с цветом его лица, если это лицо, а не маска. Повисев пару минут, оно переметнулось в другой угол, сиротливо съежившись и заскулив голосом ребенка.
- Ну, ну, на жалость не бери, видали мы таких. Ребятенком притворяется! Не детский у вас голос, батенька, весьма не детский. Достало, тенето поганое, дашь поспать? Вот гад, навязался на мою голову, к бабам стучись, они горазды на фантазии. Николай бросился на диван, забыв, зачем включал чайник, нахлобучив на голову подушку, грубо выругался. за дверью тишина, соседи видели десятый сон. Стрелка часов жадно съедала минуты, заглатывая время, настоящее неумолимо убегало прочь, превращаясь в прошлое. Светало. Минут бы двадцать, всего двадцать минут и усталость снята.
- Днем побеседовать слабо, ты днем проявись, ночью и дурак сможет.
- Днем холодная кровь не позволяет, не уводи разговор в сторону, не отнекивайся, поможешь или нет? Женщины не слышат, твоя красавица не слышит – пробовал, поет под нос, крутит бигуди, хоть тресни, все до фени. «И это словцо не забыл, во, дает!»
Привидение встрепенулось, в голосе человека послышались нотки доверия, надежды, это уже кое-что. Скоренько, скоренько оно сползло на пол, приблизившись к дивану, умоляюще раскидало лохмы на истерзанную бессонницей подушку.
- Придется, придется помочь, подсказку слушай. В конце коридора, за косяком запасной двери, когда-то на счастье я бросил обычную, медную копейку – найди, это ключ к переходу. И еще, в ларьке за углом, не доплатил за сигареты – понял? Все это и привязывает к тебе, копейку не додал, а мороки на триста лет хватит.
- Допустим, там ее нет?
- Там должна быть, ремонта не было? – открыл козыри Темыч. - Ежели что, соседям наврешь, номер телефона на клочке там ткнул, очень важная информация, надо найти. Щель большая – тетрадь влезет. А найдешь, в полдень, в солнечный диск бросишь со словами – сейчас в раскрытые ворота с любовью должен ты войти, и все, твоя работа сделана и я навек покину сей премилейший уголок.
На работе соврешь – приболел, только ты и никто другой сможет это сделать, уж будь уверен, батенька. На всякий случай прощай.
- Постой, - засомневался Артем, - если не получится, будешь допекать? «Да».
- Нет уж, отпущу мытаря, сейчас же пойду, достану, пока все спят, не засмеяли бы, скорее бы все кончилось, косяк ломать не стану, так попробую чем-нибудь пошурудить.
Натянув спортивки, он нашел проволоку и тихонько вышел в коридор, табуретку взял с общей кухни, волнение захлестывало, казалось, прошло минут сорок, на самом деле всего восемь минут. Что-то зацепил, руки вспотели – не выронить бы, ближе, ближе и вот копейка упала на ладонь, только слез с табуретки, вышел покурить сосед.
- Ты чо здесь, - удивился сосед по общаге.
- А, хорошо, что не спишь, - первое, что пришло в голову, наплел Колян. – Женка в ночь работать, пошла, курить не оставила, до киоска неохота - окурок бы какой. «Зачем окурок, на целую сигарету».   
 - Ой, спасибо, дружище – выручил, пойду доглядывать сон. «Расскажешь, чем кончился».
Обошлось, прихватив табуретку, Артём пошел к себе.
- Э, так чо, с табуреткой спать будешь, - переспросил Артем, - в косяке окурки не растут, они на полу, валяются, темнишь чего-то?
- Т-так это, - заикаясь, стал оправдываться Колян, - может, кто ткнул, я сам иногда на черный день оставляю, но лазейку вышарили.
С тем и ушел, его ждало привидение.
- Нашел, нашел, говорю, не тяни волынку и так тошно.
- Тошно - сблюй, – весь сон перебил, зараза! Ладно, отцепись, завтра узнаешь.
- Я что, я ничего, поспи, конечно, и спасибо, если к богу попаду - замолвлю словечко, от чистого сердца спасибо.
- Говорю – не юли, скройся, сердце-то у тебя где, нету его, тенето есть тенето, все - амба!
Привидение сделало круг почета и скрылось в вытяжке, Артем отпил чаю и плюхнулся на постель, скоро послышался оглушительный храп. Наутро позвонил на работу, сообщив о недомогании, простреле в спине, дождавшись полудня, пошел в ближайшие заросли, где всегда безлюдно. Да и какой дурак спозаранку гулять пойдет, разве только собаку выгулять? Оглядевшись, с размаху кинул монету прямо в центр солнца: «сейчас в открытые ворота с любовью должен ты войти…» В этот день он с волнением ждал ночи, привидение обязательно появится, без него стало скучно, копейке верить нельзя – это ерундовина, он придет. Однако, было непривычно тихо, где Лис Темыч теперь, куда попал, нашел ли своих, успокоился ли, помнит ли о нем?