Соло

                Соло
   (триптих: любовь, жизнь, смерть.)

                1.

Года идут, стирая грань меж днями,
которые сокроет вновь туман,
где мир спешит вперед календарями -
хоть числа те похожи на обман.

И среди них как яркий блик светила,
в тумане что-то светится порой,
но под ногами мир и в этом сила -
все остальное кажется игрой.

А числа, что встревожены по кругу
и жаждут смысл из этих дней извлечь,
порою падают листочками недуга,
где лишь занозы мимолетных встреч.

И как тут быть – ведь действом мир измерен,
да и числом разменян навсегда -
тогда лишь по делам, да и по вере
наш путь средь вешек можем разгадать.

Так и живем, разматывая время
в гаданиях, предчувствиях своих.
И календарь - помеченное семя,
мелькает красками средь дней твоих.

Где каждый миг тщеславен и изменчив,
но стоит лишь в туманной пустоте
явиться блику, что как даль застенчив,
вдруг смысл появится в житейской суете.

И в том летящем полусонном мире
сквозь дым разлуки прорывается рассвет
и надо стать лишь линией в пунктире,
где в промежутках ярко-белый свет.               

И вот тогда… А впрочем разве надо
делить часы на промежутки дней
и падать под ударами приклада,
что ночь приносит в ленте новостей?

Но все же мир в задумчивом молчанье
нам не понять без нужного ключа,
чтоб избежать, и боли, и отчаянья,
которые к нам в душу постучат.

Ведь эти грани среди светотени,
что в том тумане бликами полны,
лишь только путь к прекрасному цветенью
не просто жизни, а - Любви.

                2.

Что было этой длинною зимой,
когда метели душу изводили?
Когда в тягучей круговерти злой
мне сединою они голову палили?

Я позабыл, хоть зиму пережив,
вступил с весной в веселые капели,
где солнца луч сосульками дрожит
и птичий гомон голосит свирелью.

И сквозь надежды тех весенних дней
мне показался в сумраке туманном
рассвет обманчивых искусственных огней
и долгих взгляд глаз вкрадчиво-обманных,

который заставляет вздрогнуть вдруг,
почувствовав смертельную усталость.
И жизнь, пройдя по кругу и вокруг,
вдруг обозначит, что ей тут осталось.

И не могу, разматывая нить
судьбы своей, что длит мое начало,
понять, в каком источнике мне пить,
услышав то, что небо прокричало.

И по дорогам хоженым судьбой
мне камни-предсказатели маячат.
Но путь разменян на сюжет другой
и дни как зайчики крапленые поскачут.

А та зима, что от меня ушла,
напоминает шрамами и болью,
где седина как белых два крыла,
раскрылись в мире, что просыпан солью.

Где слезы, высыхая, не хотят
рассказывать истории скупые
и только градинами вниз летят
как наши дни во времени слепые.

Так пусть весна, пусть таявшие бури
оставят в прошлом заунывший вой:
настало время в солнечном аллюре
все пробудить здесь обновленною порой.

                3.

Я видел мир сквозь сон в туманном дне –
он был без солнца и останется во мне
лишь бликом мертвого погасшего огня,
в котором нет и не было меня.

В котором лишь остался перезвон
багряным заревом светящихся окон.
В котором грусть, упругая как сталь,
меня точила и чернила стать.

И в этом облике темнеющей ночи
нашел я камень, что меня точил.
И бросил камень я в небесный небосвод,
волнами вздрогнувший от этих темных вод.

И вот посыпалась сверкающая мгла
к моим ногам как жаркая зола.
И я опять увидел тот туман,
что был во мне как призрачный обман.

Что был во мне, рожденным в пику дня,
сомненьями коварными дразня.
Но в битве света - череде его побед,       
он вдруг исчез как меркнет тусклый свет.

И только где-то в тишине моих глубин
остался блик неведом, недвижим.
Но не достать его мне глубины –
мои потуги здесь, и странны, и смешны.

И я вдруг осознал как мир жесток -
кору сдирает, чтоб добыть свой сок.
И тут лишь надо выбрать для себя
свой путь, которым двинешься скорбя.

И соло отыграв в последний раз
покинем город, сцену и Парнас -
ведь все смешалось в этой суете,
какие не были б мы: эти или те.

           16 июня 2004 года