Посвящение Бунюэлю

Тенью скромной, бесплотной, неброской,
Не пугая бездомных собак,
Пробирается некто к киоску
За брикетом газетных бумаг.

Он бредет, опираясь на стены,
Этот странный читатель газет;
Устремляясь к обители тлена,
Как дитя, прижимает пакет.

И у самого древнего склепа
На базальтовой гладкой плите
Расправляет любовно газеты,
Чтоб предаться посмертной мечте…

Он при жизни не жаловал прессу,
Фарисейский ее антураж;
Называл порожденье прогресса
Страшным злом, выходящим в тираж.

Но в шутливом воззвании к Богу
Гениальный Луис-атеист
Пожелал отлучаться из гроба,
Просмотреть отпечатанный лист,

Почитать о несчастиях мира,
Что случились за несколько лет.
Драмы, круче трагедий Шекспира,
Заполняют колонки газет.

Кто из нас не терзался вопросом,
Как Шекспиров Датчанин, гадал,
Где тот свет, на который забросят
Квант души через смерть-перевал?

Но в эпоху Отелло и Лира,
Инквизиторских шоу огня
Изменялась история мира
Вяло-медленно день ото дня...

Мир сегодня – сплошное движенье,
Учащенный режим перемен,
Его кредо – нестись с ускореньем.
Мир греха...  суеты... Мир проблем...


Говорят, отдохнем на том свете...
Кто бы спорил? Не буду и я…
«Что же будет на этой планете,
Когда с нею не станет меня?

Жизнь прервется, как чтенье романа», -
Вот о чем сожалел режиссер…
Тенью скромной мелькнул из тумана
И проник за чугунный забор…