Шаг за черту цикл Мёртвое время

Шаг за черту  -  и мир упрется в нет.
И оборвется разом в дробной вспышке,      
и оборвется разом каждый нерв,
под взвизгом пуль, трассирующих с вышки…

Закон на зоне выверен, как шаг,
тот самый, на который ты ошибся, -
короткою отрыжкой  ППШ,
тебя мгновенно вычеркнет из жизни.
                ************************
   
..Служи, служивый, бог с тобой, служи,
но не бахвалься, перебравши «белой»,               
как зека ты прицельно уложил,
«врага народа» _ при попытке к бегству.

…Все вроде обустроено давно,
и спецпаек, и ромбики в петлицах,
бронь выдана прижизненная, но
здесь воздух сладковат, и душно-липок,

той, застарелой горечью вины,
так надышался _ сразу не заметишь! _
здесь воздух прян в цветении сосны,
здесь воздух до нутра пропитан смертью…

..Шеренги болтунов и доходяг, _
идет сплошная  «Пятьдесят восьмая»! _
за Родину работать не хотят,
пред ней своей вины не понимая.

Все _ шушера!  Чего таить греха? _
Хотели  «своего социализма»!
Нет снисхожденья к классовым врагам,
в отличии от « социально-близких».

Средь тех , убийцы, шулера, ворье,
насильники, который раз встречались…
Жизнь штука непростая, мать ее! _
раз оступился _ сроком отвечаешь!

Но то _ не гады, так, бесцельный люд,_
на срой страны не подымали руку.
До срока тем «помиловку» пришлют,
другим скостят годок-другой со срока…

..Устроят уголовники качель _
гноят всю политическую нечисть,
они гноят паскудных сволочей,
в живом порыве праведного гнева!

( И каждый, гад, выходит, на проверку,
шил следователь, листая дел тома: -
«Уж лучше-б ты прикончил  человека,
чем Родину продать, родную мать!»)



И _ правильно!  По-делу, что гноят, _
то, повинуясь классовым инстинктам,
выдавливают их  враждебный яд,               
из гидры политическим ботинком!

Ошибки нет в народной правоте,
и быть не может в «органов» работе.               
_Пусть, суки, проползут на животе,
захлебываясь в собственной блевоте!

Блатные ж у начальства на виду _
на кухне, в складе, парятся в запарке…
Им с «Пятьдесят восьмой» _ невмоготу!
И _ поделом! _ не лаялись б, собаки!

..Вчера, с утра, решили дать байкот,
качать права решили, грамотеи, _
А мы, к бараку вытянув брандсбойд,
струей сшибали в лед их, сучьи дети!

Под нею каждый падал, как чурбан,_
за сорок бил мороз в трухе метельной,
за сорок бил мороз…
                И лай собак
срывался в визг над лежбищем смертельным…

(Той, сладковатой горечью вины,
пропитан воздух, выстуженный насквозь…
_ Какие нынче сниться будут сны,
им всем, на этих обморочных нарах?)               

Им суточного хлеба  _  триста грамм,      
еще _ половник лагерной  баланды…
_ А на поверке, каждый раз, с утра,
двух-трех, их грузят в стылые «шаланды».

Еще «подснежник» всходит там и тут, _
бегут в пургу, чтоб сгибнуть в сонной пяди…
До мая пролежит, пока найдут,               
если найдут,
            вперед зверья со спячки.

Бегут и так. Без мысли. Напролом.
В открытую. От истощенья нервов.
Шаг за черту _
               и очередь, без слов,
их скосит в хруст чернеющего снега…

..Гул голосов колышется вразброд,
перебиваем харканьем болезни, _
чахотка выворачивает нутро
калеченному страхом поколенью.               

(Ударом ветра выбиты  взахлест
бараков покореженные рамы! _
Но вновь столетий сковывает лед
каркас российской, выстуженной драмы…)

Так много смерти в пряности  сосны!_
До самых пор пропитана природа
той застарелой горечью вины,
из «отщепенцев» своего народа.

              *********************
               
Ее   на,вдох-и выдох, просмакуй,_
привыкни к этой едкости смолистой,
и  _ позабудь!
               Пусть запах тот в мозгу,
в мозг въестся, точно клещ энцефалитный!
               
..Так день за днем проходят не спеша,
чтоб спирт глушить в бессонничную затемь, _
той сладковатой  одурью душа,
смывает смерть, надышанную  за день.

Тот день придет. И ты, осатанев,               
с утра,
       уже не от похмельной боли,
вдруг резко вспомнишь как валилась в снег,
фигура та , изломанная, в поле !

Служи, служивый, служится пока,
быть может, этот день и не настанет, _
когда шершавой ватой языка,
дрожащий ствол прижмешь к своей гортани…

И непонятно _
               от какой тоски? _
ее причин, в себе не разумея,               
ты будешь материться _
                то стихи _
трезвейшего, предсмертного похмелья!

Один из дней, как все обыкновенн, _
он с прочими, неразличимо-вровень, _
да и упавший, был не человек, _
а так, лузга, без имени и роли!

Подумать! _ доходяга и лузга!
И сожаленья нет, что все так вышло…
_ Ты даже материшься как в стихах! _
а страх  в грудину бьет,  тупой как дышло!

И на стул, запрокинувшись плечом,
у стенки сидя с вялой сигаретой,
ты вдавишь пальцем спусковой крючок,
разбрызгав мозг под трепетным портретом…