Богданиха

 Хороша была деревня, мужики.
Ах, какие здесь гуляли пареньки,
Ах, как жарили гармошки для девчат!
А сегодня тут грачи- и те молчат.
   Будто грянула Великая Зима.
Год от году ниже клонятся дома,
Да все выше к солнцу тянется бурьян.
Не поет по вечерам лихой баян,
   Крики детские сердец не веселят...
Только - бабушки, кормящие цыплят,
На завалинках застывшие деды
Да заплаканные ветлы у воды.
   Из столиц закаты наши не видны,
Крики душ, упавших в небо, не слышны.
Видно, кончилось терпение Творца -
Вот и ждет деревня близкого конца.
   Скоро, скоро доживет она свой век,
В страшный путь уйдет последний человек...
И захлопнутся резные ворота,
И останусь я на свете - сирота...
             * * *

   Хоронили мы брательника, Петра.
Бабье лето было, помню, что вчера:
Как любительское фото за стеклом
Утро над недопроявленным селом,
   И воробушками белыми впотьмах -
Изоляторы на стынущих домах.
Пауком, неутомимая в трудах,
Билась осень в оголенных проводах.
   Мелкий дождь шуршал, как старенькая мышь,
Тихо струйками скребя по скатам крыш,
Падал на землю и, выбившись из сил,
Одиноко вдоль по улице трусил.
   Был рассвет седым и хмурым, как старик,
Но раздался петушиный звонкий крик -
И проснулось наше старое село,
Закружилось, завертелось, ожило.
   Всеми звуками запела суета.
Злые выстрелы пастушьего кнута,
Стук дверей, калиток скрип со всех дворов,
Лай заливистый, мычание коров...
   И как будто чья-то сильная рука
Разорвала кучевые облака.
Куст ирги, как пес, встряхнулся от дождя,
И сверкнуло солнце, в небо выходя.
   Над Богданихой, деревнею родной,
День вставал - веселый, звонкий, озорной...
Сколько ж лет я не бывал в родном селе,
По живой богданской не ступал земле...
   Петя, что же ты удумал, паренек:
В мать-сырую землю лечь в такой денек?
Всю Богданиху заставил ты рыдать.
Да никто тебя не спрашивал, видать.
       * * *
   Есть у каждого села свое лицо-
Свой характер, свой язык, свое словцо.
В Митрофанове по-волжски жмут на "О",
А в Куземкино - на "Ц":"Зацем? Цаво?"
   В бывших барских селах добрый люд живет,
И начальство из него веревки вьет.
А где вольные вот жили - там беда:
Дерзость в генах заложили навсегда.
   Вот с поимским ты народом не шути!
Ведь крестьян в Поиме не было почти,
Промышляли тут все больше ремеслом.
Вольным был всегда Поим, лихим селом.
   Сроду пьянки там, да драки, да разбой:
То соседи подерутся меж собой,
То сапожники на бондарей пойдут,
То валяльщики сапожникам дадут.
   На конец - конец, на стенку- стенка, ряд на ряд.
Кузнецы - так те молотят всех подряд...
Но бывали злыдни, что и говорить:
И Поим таких не мог переварить.
   Сельский сход решал: такого-то орла -
Взять под крылышки и выгнать из села.
Вот от этого лихого мужичья
И пошла на свет Богданиха моя.
   Оттого мужик богданский - ой, не прост!
Спорить с нашим - что быка тянуть за хвост.
Сам себе мужик богданский господин.
Дело всякое он делает один.
   Избу ставит, погреб роет, грузит воз -
Он сопит, кряхтит, пыхтит, как паровоз,
Покалечится и жилы надорвет -
Но на помощь никого не позовет.
   Потому и нет такого ремесла,
Чтоб Богданиха освоить не смогла.
Сами рубим, сами лепим, сами шьем,
Сами лошадь, если надо, подкуем.
   Да и в драках - ох, богданские крепки!
Вся округа помнит наши кулаки.
Как пойдем мы в клуб в соседнее село,
Глядь, всех местных - будто веником смело...
          ***
   А народу, а народу у крыльца...
Вижу тетку, вижу няню и отца.
С ними близкие мои, кому я рад:
Дядя Вася, тетя Тая, Надя, брат.
   Вся родня моя сегодня будет тут.
По-богдански нас Саньковыми зовут.
Здесь фамилию мою не говори:
На селе у всех фамилий две и три.
   Если спросишь: "Мне, мол, нужен Серяков",
Не поймут тебя:"Не знаем , кто таков...
Ты к Санькову? Ну, так то - други дела..."
Ведь у нас тут Серяковых - полсела.
   Мы от прадеда Санька ведем свой род,
А Мамазовы- совсем другой народ...
Дед Санек, хочу словцо о нем сказать,
Мог и валенки свалять, и кнут связать.
   Трехобхватные дубовые пеньки
На дрова возил Санек из-за реки:
Он умел их в одиночку корчевать,
Да на топку колунами разбивать.
   Шкурку выделать умел и шапку сшить...
А еще любил Санек народ смешить.
Лошадей держать совет не разрешал -
Дед в телеге на корове разъезжал.
   Раз комбед богданский палку перегнул-
У соседа он корову умыкнул.
Дед Санек пошел в совет - вопрос решил:
Весь комбед избил и в кучу уложил...
   Ну, да это все минувшие дела.
Не узнал бы наш Санек сейчас села.
Заколоченные двери по домам,
Пустыри, как от пожарищ, тут и там.
   Здесь был Прохоровны дом, а здесь - Хохла,
Тетя Фрося в той избушечке жила...
То ли мор какой людей поистребил,
То ли фриц мою Богданиху бомбил.
   Из пустых оконных выбитых глазниц
Враг невидимый глядит, как из бойниц.
Смерть разгуливает в брошенных дворах,
И ползет из них тягучий, липкий страх...
          ***

   Хором дружным бабки грянули в избе
Панихиду по оборванной судьбе.
Стройно, благостно взмывают голоса
Прямо к Богу в голубые небеса.
  "Отче наш, иже еси на небесех..."-
Плач деревни за детей своих за всех.
И от "Святый боже" сами слезы льют.
Спелись бабки, вон как слаженно поют:
   На году у нас по десять похорон...
А народ идет, идет со всех сторон.
Сроду здесь я на видал такую рать.
Вот как Петя земляков сумел собрать.
   Из Ногинска, из Ростова, из Орла...
Вот куда моя деревня утекла:
Кто в Саранск, кто в Тулу, Брянск и Брест,
И еще, наверно, в сотню разных мест.
   Тот - приехал на машине, тот - пешком,
Тот - вчера пришел проститься с земляком,
Тот - на похороны чуть не опоздал,
Тот - знаком, того - я в жизни не видал.
   А ведь все они - родня тебе и мне:
По родителям, по деду, по жене.
Распроси любого - скажешь: вот те на!
Да у нас с ним в венах кровь течет одна...
          ***
   Дядя Саша прибыл. Ох, издалека...
Да меня он не признает, сопляка:
В день, когда он на телеге уезжал,
Я его на трехколесном провожал.
   Опишу я вам богданского орла.
Голова его, как снег, белым-бела.
Росту будет в дяде Саше метра два,
Кулачища - как моя вот голова.
   Цвет лица - точь-в-точь мореный дуб.
Шея, грудь, как у быка, и голос груб.
Слушай, как-то с ним история была:
Вся деревня животы надорвала.
   Пас Санек у старой насыпи коров.
Чья-то телка провалилась прямо в ров.
Саня наш, пока беднягу доставал,
Умудрился как-то - хвост ей оторвал.
  Саня телку за рога как ухватил,
Поднапрягся... И башку ей открутил.
Вот такие они, наши мужики:
Мы сегодня перед ними - сосунки...
         ***
   Дядя Федя поздоровался со мной.
То - философ наш богданский записной.
Он давно все книжки в мире прочитал.
Вроде, полным шизофреником не стал,
   Но как выпьет, как пойдет слова вязать:
"С точки зренья Фейербаха, так сказать..."
А не то начнет за Гегеля орать,
Как прицепится к кому - не отодрать.
   Этот самый Гегель нам - страшней чумы:
Не вмещают наши куцие умы.
Опасается богданский мужичок,
Что у дяди Феди крыша набочок.
   А про баб уж и не буду речь держать.
Как увидят дядю Федю- так бежать.
Уж они его боятся! "Адиет...
Ну, как он достанет ножик- да убьет..."
              ***
   Вот и Генка - борода. Здорово, брат!
Трубку б в зубы ему - вылитый пират.
Он у нас в реанимации лежал.
День лечился, на второй домой сбежал.
   Как-то встретил он отца и сгоряча
Шибко жаловался матом на врача.
Врач сказал ему:"Винцо теперь забудь."
Что он мелет? Жить-то надо как-нибудь?
   Земляки вы золотые, земляки,
Как же дороги вы все мне, как близки.
Эх, родня моя богданская, родня-
До чего же ты чудная у меня...
         ***
   Вот разъедемся, и знаю наперед:
Больше радость нас уже не соберет.
Чтобы мы могли друг друга повидать,
Снова должен будет кто-то жизнь отдать.
   Кабы не было сегодняшней беды-
И не встретились бы многие деды.
Не видались по пятнадцать-двадцать лет,
И не ведали, кто жив, а кто и нет.
   ...Уж богданские при встрече не орут,
Не сопливятся и горло не дерут.
Подойдет один- седая голова,
Да такому же кивнет едва-едва...
   Да как вздрогнет вдруг, взглянув в ему в лицо,
И уронит "козью ножку" на крыльцо:
Вспомнил, вспомнил старый милого дружка!
Молча схватит он в объятья земляка,
   Да к груди его своею как прильнет,
Крепко стиснет, да туда-сюда качнет...
И слеза блеснет из-под прикрытых век.
Здравствуй, здравствуй, дорогой мой человек!
             ***
   Сердце стиснуло безжалостной рукой,
Как запели "Со святыми упокой..."
Что-то делать будет Петина жена?
Как она теперь с детишками одна?
   Дочь забытая у двери слезы льет,
А мальчишке каждый пряничек сует.
Нам хотелось бы - совсем не умирать.
Всю родню на свадьбы только собирать.
   Каб за горло не брала порой беда -
Мы б Творца не вспоминали никогда.
Вот когда нам свет не мил, в глазах - ни зги,
На коленях плачем: "Боже, помоги..."
          ***
   Деревенька- мать моя. Пока дышу,
Светлый образ твой в душе своей ношу.
Память - друг мой, дай, тебя я обниму,
Без тебя мне было б плохо одному.
   Память - верный мой товарищ боевой.
Если помню - значит, я еще живой.
Записала ты на пленку, как могла,
Жизнь мою, мои поступки и дела.
   Мы с тобой прошли вдвоем немало лет.
Каждый шаг мой ты снимала, каждый след.
Дай-ка, память, включим старое кино,
И начнем его со слов :"Давным давно..."
          ***
   ...Август. Теплый летний вечер. Комары.
Солнце красное катилось за бугры.
Помню, с удочкой сидел на берегу.
Пели девушки за речкой на лугу.
   Слов не помню, песня грустная была.
Как у мальчика маманя умерла.
Одевают мамку в траурный наряд.
Мальчик плачет, свечи тусклые горят...
   Нежно, жалобно звучали голоса,
И от песни той туманились глаза.
Самому хотелось лечь и умереть...
И на спящий поплавок тот не смотреть.
   Помню, жалко было мальчика до слез.
И себя - но только как-то не всерьез.
Песня - это просто напросто слова.
Вот приду домой, а мамочка - жива...
          ***
   ...Звон пилы весенним утром по селу:
Мы с Грачонком пилим старую ветлу.
Наш мальчишечий расчет довольно прост:
Вот обружится ветла на старый мост,
   Перекроет всю дорогу тракторам -
То-то будет бригадиру стыд и срам!
Шеф позвонит - будешь землю носом рыть.
А ведь мы тебя просили клуб открыть?
   Вот сорвем мы тебе график посевной -
У директора попрыгаешь, родной.
Открывай, голубчик, нечего нас злить:
Ветел много, можем все перепелить...
          ***
   ...Помню, с первой в жизни девушкой моей
Мы сидели на скамье у тополей.
А над нами, будто вдребезги пьяна,
Хохотала сумасшедшая луна.
   Петухи уж перекличку завели,
Но никак мы все расстаться не могли.
Я ладонь ее держал в своей руке,
А рассвет уже маячил вдалеке.
   А прощаясь,  я прижал ее к груди
И сказал ей тихо: "Завтра выходи..."
И губами к волосам ее приник.
Был я молод, был я зелен, как тростник...
          ***
   А еще одна картинка - не моя.
Мальчик плачет у дороги в три ручья.
Как пришла ко мне, откуда и когда
Эта маленькая детская беда?
   Смотрит мальчик мне в глаза из прошлых дней,
Будто просит он о помощи моей.
Он глядит из тех годов сороковых -
Трудных, сталинских, голодных, роковых.
   Сероглазый, худощавый мальчуган.
В общем, добрый,а порою - хулиган.
Но сегодня он не просто нашалил:
Мальчик птичку из рогатки подстрелил.
   Вот лежит она, убитая, в пыли,
И от жалости поникли ковыли...
В землю втоптана рогулька, будто хлам,
И разорвана резинка пополам.
   Только птичку больше в небо не поднять.
Мне ли боль того мальчишки не принять?
Будет общим горе наших с ним сердец.
Сероглазый этот мальчик - мой отец...
          ***

   Вот канон допели бабки до конца.
Гроб несут, на лавку ставят у крыльца.
Больше, Петя, не увидимся вовек.
Ты уходишь, мой хороший человек,
   Дерево не посадив, не долюбив,
Дома временного так и не срубив.
А тебе уже готовят вечный дом
На горе за нашим маленьким прудом.
   Страшно после долгих дней - навечно в ночь.
Но страшней уйти, не выдав замуж дочь,
Не успев узнать, кем вырастет твой сын...
У колодца разбивается кувшин,
   Обрывается серебряная нить,
И друзья тебя приходят хоронить...
И пошел, пошел вокруг него народ,
Заводя последний страшный хоровод.
   Закричали бабы и подняли вой:
"Ой, да , Петенька, лежишь ты, как живой!
Ой, да, Петя, встань да глазки разомкни!
Ой, да кто к тебе приехал, ты взгляни!.."
   Наша бабушка еще была жива,
Вышла к гробу, ножки двигая едва,
И упала б, да как ласточка в силках,
У меня она забилась на руках:
   "Ой, да, Петенька, да что же ты лежишь?
Что же ты ко мне навстречу не бежишь?
Наказал меня Господь твоей судьбой.
Ты возьми старуху, Петенька, с собой..."
   Можно плакать, можно биться и вопить -
Только мрамора слезой не растопить.
Белой статуи холодные черты
Отражали свет нездешней чистоты.
   И подняли мы его, и понесли
За околицу, за пруд, за край земли...
Шла по улице богданская семья-
Братаны, сыны, деды и кумовья.
   Незнакомая, далекая родня,
Что внезапно стала близкой для меня.
Шли плечом к плечу, рыданий не тая.
С нами плакала Богданиха моя.
          ***
   Друг от друга нас по жизни развело.
Ненадолго мы приехали в село.
И разъедемся в большие города.
Соберет нас только новая беда.
   Сколько выпало Богданихе моей
Горько плакать, провожая сыновей.
Не собрать птенцов, как птице, под крыло:
Всех детей твоих по свету разнесло.
   Кто на честь своей деревне, кто на срам,
Разбрелись они по четырем ветрам.
Кто на зоны, кто на фронт, кто в города.
Большинство не возвращалось. Никогда.
   Уходили сыновья: зима была.
И однажды наша очередь пришла.
Как кораблики, по жизни, кто куда,
Уплывали мы из детства навсегда.
   Чтобы счастья поискать в чужом краю,
Покидали мы Богданиху свою.
Хороша была деревня, мужики.
Что ж мы с нею сотворили, дураки...
          ***
   Русь. Расеюшка. То ливни , то пурга.
Заметут мою Богданиху снега,
И сотрут с лица земли ее дожди.
Ты не жди меня, родная. Ты не жди...