Жил бард однажды

Жил бард однажды. Скромный малый,
Зато талант – не занимать!
Под настроение, бывало,
Лишь начинал он распевать,
На голос стар и млад спешили.
Все слушали, раззявив рты,
Да Божий дар превозносили,
От всей души даря цветы.

Звёзд не хватая с небосклона,
Он музу очень близко знал.
Бывало, ею окрылённый,
Возьмётся то за мадригал,
То за красивую балладу,
Или восторженный сонет.
Порой часа четыре кряду
Он, словно истинный эстет,
Пером царапает листочек,
Глаза на небо возводя
И с музой разговор ведя,
И из кривых корявых строчек,
Где слов почти не разобрать,
Не стих рождается – но чудо!
Вот как, казалось бы? Откуда?
А бард и сам не мог понять.

Он это чудо дальше множит.
Вот лютню старую берёт,
Глядишь, и часа не пройдёт –
На стих он музыку положит,
И песню вот уже поёт.
Имели эти песни свойство
И веселить, и умилять.
Рождая в людях беспокойство,
Могли их души просветлять.
А отчего – никто не знает.
Об этом уж не нам судить,
Ведь в жизни многое бывает,
Что невозможно объяснить.

В трактире у де Коройона
Частенько бард любил бывать.
Хозяин, пеньем восхищённый,
Его старался привечать,
И место в тихом уголочке
Всегда для барда было здесь.
Бард шёл сюда, не чтоб поесть,
А чтоб души живые строчки
Нести народу. Просто так.
Бард по натуре был чудак,
И верил, что его творенья
Способны изменить весь мир.
Он просто пел. Для настроенья.
Но слушал замерев трактир.

Трактира ласковый хозяин,
Известный всем де Коройон,
Был несколько необычен –
В искусство сильно был влюблён.
И у себя же в заведенье
Народ такой он собирал,
Кто к музам страстное влеченье
С де Коройоном разделял.
А бард здесь гостем был желанным.
Сюда и шли-то на него –
Послушать пение того,
Кто чистым, светлым, многогранным
Свои талантом так гремел.
А бард… Что бард? Он просто пел.

Ах, как он пел! Не славы ради,
И не для денег – для души.
Была мечтательность во взгляде.
А песни, хоть в минорном ладе,
Зато безмерно хороши!

В такие дивные моменты
Казалось, бард звездой пылал.
В награду лишь аплодисменты
Он, чуть смущаясь, принимал.
А что ещё поэту надо?
Признанье – вот ему награда!
И повторял всё время он:
– Спасибо вам, де Коройон
За вашу добрую обитель,
Храм к музам рвущихся сердец.
Талантов мирных покровитель,
Вы нам по духу, как отец!
И как не вспомнить добрым словом
Трактира вдохновенный мир?
Ты стал, трактир, нам отчим кровом!
Мы дети все твои, трактир!

И много разных слов похвальных,
Немного эмоциональных
Он повторял – он был речист,
Хоть сердцем искренен  и чист.

Лет двадцать это продолжалось.
С де Коройоном бард дружил
И с ним душа он в душу жил.
Но как-то раз всё помешалось,
Быльём однажды поросло.
И вот как всё произошло.

Был праздник в городе отменный.
Народ, как водится, гулял.
При этом он напиток пенный,
Хмельною статью драгоценный,
Без всякой меры потреблял.

Ну пьёт народ? Так ну и что же?
Да вот беда: один вельможа,
Как говорится, перепил.
Знакомой даме мило скалясь,
Своим конём пред ней бахвалясь,
Галопом вскачь его пустил.
По узким улочкам несётся
Вельможа этот. Чванный вид,
По сторонам он не глядит.
Народ пред ним сам раздаётся.
Коня стегает, не уймётся.
Проклятье вслед ему летит.
И невдомёк тому вельможе,
Что им на землю сбит прохожий.
Да не простой прохожий – он,
Увы, добряк де Коройон.

Не вынеся фатальной встречи,
Ушёл он в дальние края.
Бард, слёзы горькие лия,
Сказал в своей прощальной речи:
– Ты жил, нас искренне любя.
Как мир стал скуден без тебя!

Приёмный сын де Коройона
В наследство батюшки вступил.
И букве следуя закона,
Ему трактир отписан был.
Он учредил порядок новый.
Порядок этот был таков:
Он деньги почитал основой,
Главнее всех иных основ.
И всех ценителей культуры
На место он поставил вмиг,
Из пальцев вылепив фигуры:
– Жрать на халяву? Вот вам фиг!
Любого накормлю я, только
Сначала денежку изволь-ка!

Он барду так сказал: Ты петь
Здесь можешь, сколько пожелаешь.
Вопрос лишь надо рассмотреть:
Ты здесь почти что проживаешь
На всём готовом, сыт и пьян,
А я меж тем терплю изъян.
По медяку, хотя бы, с песни
Бери, и мне их отдавай.
И пой себе, да хоть ты тресни!
Хоть каждый день здесь выступай!

Послушав этого прохвоста,
Ни возмущаться, ни бузить
Не стал бард. А всего лишь просто
В трактир он перестал ходить.
Хозяин новый как-то даже
И не заметил той пропажи.
Скорее надо преуспеть,
Где там за бардом углядеть?

Его всё время донимали:
– Ты до чего трактир довёл?
Какие песни здесь звучали!
Какие люди выступали!
Здесь сад культуры раньше цвёл.
А что же тут теперь осталось?
Еда, вино, да денег звон…
Ах, бедный наш де Коройон,
Такое ли тебе мечталось?
Трактир теперь, как страшный сон.
Куда ж культура подевалась?

Хозяин новый не смущаясь,
Всем отвечал примерно так:
– Папаша был большой чудак.
Культурой вашей наслаждаясь,
Он денег толком не скопил –
Каких-то всё бродяг кормил.
Меня же не интересуют
Культуры рвенье и возня.
Вон посмотрите – у меня
Культурно пьют, поют, танцуют.
Каких ещё вам тут культур?
И весело и не накладно.
Что ж вам ещё? Ну ладно, ладно…
Ну где там этот… трубадур?
Уж раз он вас так привлекает,
Пусть нам чего-нибудь сыграет.
Он пел красиво, я слыхал.
Так пусть споёт, чего стесняться?
Таланту ль этак прибедняться?
Его папаша уважал!..

Да только глядь, в углу трактира,
Где бард всегда сидеть любил,
Лежит новёхонькая лира,
Хотя бард с лютнею ходил.
Ведь не могло же всем казаться,
Что он под лютню песни пел?
Да и на лире, разобраться,
Играть он вовсе не умел.
Быть может, пару переборов –
В раздумьях, тихо, не спеша.
Хоть лира, право, хороша,
Да у неё особый норов.
А барду ближе строй другой.
Да и в трактир он ни ногой…

Осталось только два вопроса
Сейчас по быстрому решить,
Чтобы рассказ наш завершить.
Лежать ли лире безголосо,
Иль сможет кто-то с ней сдружить
И заиграть на ней без фальши,
Свой дар в игре развив, и дальше
Всё больший обретая вкус?
И станет ли трактир, как раньше,
Обителью прекрасных муз?